Сибирские огни, № 2 - 1983

Алексей, уже на фронте,, сначала был снайпером, потом напросился в разведчики, стал ходить за «языками». А Денка, милая, обаятельная Денка, домовитая хлопоту­ нья, пошла на лесозавод, где до войны ра­ ботал ее Алексей, и не только сама пришла туда, а привела с собой два десятка таких же, как она, крепких и работящих солда­ ток. И они отправились на сплав леса. Сна­ чала у них был лоцманом старичок, а потом и сама Денка стала к рулю. Тяжелейшая работа, требующая недюжинной силы, зна­ ния фарватера, находчивости и отваги. И эта женская бригада водила плоты до самого ледостава. Случалось, они застре­ вали на мелком перекате, у них обмерзали греби, на тихих плесах их подстерегали за­ береги. Однажды плот даже вмерз в лед, и они простояли до временного потепле­ ния. Но не потеряли ни одного бревна. Каждый день для них был трудовым под­ вигом. Рассказ о подвиге Денки (Кати) Худо- ноговой вошел в книгу «Каменный фунда­ мент». А в творческой биографии автора, который когда-то сам гонял плоты, рассказ явился своеобразным подступом к этой теме уже в жанре крупных повествований. , В 1947 году он напишет повесть «Плот идет на север» о бригаде девушек,, которые в такую же позднюю, осеннюю пору пове­ дут по Ангаре и Енисею большой йлот в далекую Игарку. А в 1961 году создаст ро­ ман «Ледяной клад» о самоотверженных людях, спасающих суровой зимой лес, вмерзший в лед. Поэзией труда, обычно нелегкого, но увлекательного, будут напол­ нены многие книги романиста. О труде Сергей Сартаков всегда пишет с глубоким знанием дела. И для него, а сле­ довательно, и для его героев важен не только результат труда, но и красота тру-_ дового процесса. Старый десятник на лес­ ном складе, умевший «находить во всем красоту», Григорий Иванович приучил его, четырнадцатилетнего паренька, даже дрова делать красивыми и «выкладывать их тоже в аккуратные, красивые поленницы». «Теперь, когда у меня и самого на висках уже серебрится седина,—напишет он в бро­ шюре «Красота труда» (1961 г.),— и за плечами многие годы труда и физического и умственного, а в руках побывал всякий инструмент —от топора плотника до пера писателя,— мне слова Григория Ивановича о красоте и радости труда предстают как большие и каждодневно полезные истины, над которыми мы, между прочим, иногда совсем напрасно не задумываемся...» И за­ кончит брошюру возвышенным аккордом: «Труд красив, как сама жизнь». А на эк­ земпляре, подаренном мне, напишет: «...в малом ли, в большом ли, а нет ничего ра­ достнее труда —пусть всегда работается легко и красиво». Красота каждодневного труда с юности была и остается неизмен­ ным правилом его жизни. Но вернемся к сороковым годам. После Дня Победы трест снова переехал в Крас­ ноярск. И 5 августа 1945 года Сергей Венедиктович прислал с Казимиром Лисов­ ским, переселявшимся к нам' в Новоси­ бирск, записку: «С чувством глубокой радо­ сти я воспринимаю известие о том, что «Сибирские огни» скоро опять станут журна­ лом. Охотно и постоянно, в меру моих спо­ собностей, опять буду сотрудничать в них». Для первого номера восстановленного в 1946 году журнала он дал рассказ «Мой сын (По запискам капитана Воронцова)» и в том же году —очерки «Самый север­ ный сплав» и «Ночь на Ангаре». Его мечтой было- «видеть сильный лите­ ратурный Красноярск», и через год его уже изберут ответственным секретарем краевой писательской организации. Он жил тогда на улице Бограда, 82, в старом, типично деревенском, почерневшем от времени доме, разделенном на четыре комнатки. Жизнь в Красноярске в те го­ ды была нелегкой, но писатель не сетовал на трудности. Наоборот, в той же записке даже делился радостью: «Дома у меня, на­ конец, все вошло в полную норму, и я те­ перь начинаю работать спокойно. Даже до­ бился через крайисполком включения элек­ тросвета (до сих пор я сидел в полутьме)». По утрам он ставил кадку на санки, если дело было зимой, и отправлялся к водо­ разборной будке, сколоченной из досок в соседнем квартале, а летом его жена Со­ фья Семеновна по-деревенски шла за во­ дой с ведрами. У них уже была большая семья, для сынишки и дочурки требова­ лось молоко, и они купили корову Маньку, в летнюю пору ее «устраивали на пастби­ ще». Садили овощи в огороде и картошку в поле. Кабинетом и спальней писателю служила самая узенькая комнатка, где до потолка высились полки с книгами и журналами. На столе громоздились папки с рукопися­ ми. Строчки в них аккуратные, буквы круглые, мелкие, как бисер. К такой пре­ дельной четкости приучили его, как видно, строгие записи в конторских книгах, кото- 1 рые он вел полтора десятилетия. Ранней осенью 1948 года он пригласил меня в поездку по южным . районам края. В дальнюю дорогу надел полуармейские галифе, сапоги и светло-коричневый френч, какие в те годы любили носить ответствен­ ные работники. На голову— простенькую кепку. На вокзале прерывисто посвистывал па­ ровозик с высокой трубой, будто охрипший от времени. Под стать ему были и вагоны, обшарпанные, с подслеповатыми окнами, словно чудом уцелевшие от конца прошло­ го века, когда «железку» только-только до­ тянули до Енисея. Пахло в них застарелой пылью и нагаром фитилей оплывших стеа­ риновых свечей. В тесном купе, кроме нас, не было нико­ го. За окнами темнота, в вагоне полумрак. Все располагало к воспоминаниям, и Сер­ гей Венедиктович рассказывал о былом. В девяностых годах паровозы вломились в судьбу семьи малоземельных тамбовских крестьян Сартаковых, изменили ее уклад. Голодовка пригнала деда Ефрема на прок­ ладку Великого Сибирского пути. Здесь он, измотавший силы, и погибнет под коле­ сами паровоза. Его сын Венедикт уже окон­ чит церковноприходскую школу и пристра­ стится к чтению. Нужда заставит его осесть на житье возле станции Омск. Там отец много лет ходил с молотком, постукивая по колесам вагонов, и подлй- вал мазута в буксы, Ездил проводником. Порастратив здоровье, поступил контор­ щиком в депо. И тут, в Омске, 26 марта