Сибирские огни, № 2 - 1983

то же время такая робкая думка, о кото- перь — ура! — между двух милых соседей: рой не решаются говорить вслух? Не с тех Иркутск и Новосибирск... Жаль, что обще- ли пор зрела мысль о попытке сказать что- ственность не успела глубоко познакомить- то свое о гениальном зодчем революции? ся с моим Алексеем, а ведь в развитие ха- Позднее он напишет: рактера этой фигуры можно было его дать «Видеть живого Владимира Ильича мне и в тылу, и на фронте. И, видимо, я так и не довелось. Но светлый его образ всегда сделаю. Стрелок Сибирского полка Алек- наполнял мое воображение, будоражил ду- сей, который бил в голову глухаря, не про­ шу глубоким волнением. Я с увлечением махнется и по смотровой щели вражеского читал труды Владимира Ильича и поражал- . танка. А Денка разве не сумеет просто ся его огнедышащей страстностью в спо- и сердечно организовать помощь фронту рах со своими политическими и философ- среди домохозяек? И, наконец, встать на скими противниками, алмазно^ чистотой той же лесопильной раме, у которой рабо- речи и железной логикой рассуждений. Бы- тал ее муж». ло к кому обратиться мысленно в минуты В конце приписка: «Напишите, кто пи- трудных раздумий о жизни, о смысле че- шет текст для Кузи Ветеркова? «Огонь по ловеческого бытия, предназначении челове­ ка на земле и нормах(его поведения в борь­ бе за общественные интересы и свое личное счастье». Сергей Сартаков с юности знал, что Вла­ димир Ильич коротал годы сибирской ссылки возле Западных Саян, а о Саянах у писателя слагалось первое эпическое про­ изведение. Но роман был привязан к Во­ сточным Саянам, а перебросить «мостик» в район Шушенского он не решался. Чита­ телям он объяснил это так:’ «Неторопливо, восемнадцать лет я про­ работал над трехтомным романом «Хреб­ ты Саянские», вникая в океанически без­ брежный материал,' и тем не менее я не посмел ввести в книгу непосредственный образ Владимира Ильича, хотя многие сю­ жетные линии властно вели к нему. Эти ли­ нии я насильственно отсекал. Боялся —не справлюсь. А хотя в какой-то малости иска­ зить дорогой всем нам образ я почитал бы кощунством». Хотя мысль о попытке поработать над образом Ленина не покидала писателя, но в тот год, вернувшись в Красноярск, он по­ делился с читателями краевой газеты толь­ ко впечатлениями, оставшимися от расска­ за С. Д. Меркурова о его вкладе в худо­ жественную ЛениниЪну. Заполыхала Великая Отечественная. Со скоростью экспрессов мчались на запад эшелоны воинских частей и наскоро обу­ ченных добровольцев, а «белобилетника» Сартакова, не успевшего по-настоящему залечить туберкулез, врачи признали «ог­ раниченно годным к нестроевой службе в тылу». В Красноярск эвакуировались заводы из центра страны, и, чтобы освободить для них помещения, трест перевели в Енисейск. Сергей Венедиктович жил там на Рабоче- крестьянской улице, в Доме 61. -Направля­ ясь по делам службы в Игарку, он 3 ав­ густа на пароходе написал мне: «Вот уже месяц, как я енисеец, но при­ мириться с этим никак не могу. Енисейск город неплохой, но если в Красноярске не с кем было душу отвести, так здесь и по­ давно. Конечно, интеллигенция есть, но литераторов-то нет, а как-никак хочется по­ рой до безумия обменяться мыслями с со­ братом по перу». А в январе 1942-го при­ шло второе письмо: «Из Енисейска мне только с А. С. Ольхоном удалось как-то наладить по-настоящему переписку, и он,— тысячу раз ему спасибо,— меня все время снабжает иркутскими новинками. А те- врагу» пользуется везде огромным успехом. Молодцы новосибирцы!» Программа «Огонь по врагу» передава­ лась из Новосибирска каждую неделю. Для нее писали многие литераторы, из поэтов особенно активно Александр Смердов, Лев Кондырев и Абрам Арго, эвакуированный из столицы. В ролях Шмелькова и Ветер­ кова выступали широкоизвестные артисты ленинградского театра имени Пушкина Бо­ рисов и Адашевский в сопровождении по­ пулярного баяниста Маланина. На заво­ дах, в воинских частях и колхозах они вы­ ступали в солдатской форме. Толстые журналы перестали выходить. Приостановилось издание и наших «Сибир­ ских огней». Мы, оставшиеся в тылу по не­ здоровью и возрасту, больше стали писать в газеты по рассказам фронтовиков, зале­ чивавших раны в госпиталях. Но вскоре почувствовали —этого мало. Нужны и кни­ ги. Необходима помощь фронту и тылу ху­ дожественным словом. Выпустили большой сборник «Сибиряки-гвардейцы». Выпустили альманах. Назвали его «Огневые дни». Пусть хоть таким названием напоминает о нашем журнале. А следующему выпуску уже дали прежнее название —«Сибирские огни». И так в течение всей войны. Время от времени мы выпускали литературную газету «Сибирские огни» — фронту», кото­ рую отсылали с эшелонами и делегациями, направлявшимися в действующие армии. Наш литературный огонь не , угасал. Благо­ даря этому не утратились связи с писате­ лями соседних краев и областей. Из Крас­ ноярска присылали рукописи Лев Черно­ морцев и Игнатий Рождественский, из Ир­ кутска —Анатолий Ольхон и Александр Шмаков (Ал. Александров), из Омска — Леонид Мартынов и Сергей Залыгин. Высту-. пали у нас и фронтовики: Владимир Вихлян- цев, Павел Хизев, Василий Цеханович, Фи­ липп Кузнецов, художник Иван Титков. Сергей Сартаков в 1944 году прислал рас­ сказ «Денка Худоногова».. Мы напечатали его в четвертом альманахе. В роли рассказчика теперь выступал лей­ тенант, едущий с эшелоном на фронт, а мы, как и прежде, чувствовали в нем самого автора. Хотя позднее Сергей Венедиктович объяснял, что в Алексее и его жене «много меня самого», а в «друге их семьи», то есть в рассказчике, «меня, пожалуй, и нет во­ все», но мне рассказчик по его интонаци­ ям, по его неторопливому плавному повест­ вованию и, главное, по глубокому и редко­ стному знанию тончайших деталей жизни и быта сибиряков представляется, повто­ ряю, самим автором.