Сибирские огни, № 2 - 1983

Этот их. молчаливый поединок длится недолго, стакан Таисия при­ носит. Андриан Изотович, устало и облегченно вздохнув, вылезает из меховушки. . . . Пьет он медленно, словно исполняет сверхважную и напряженней­ шую работу, и молча. И когда водка туманит разум, появляются те са- . мые гуси, спасшие древний город Рим. Они подхватывают его под ручки — но не маленького, не беспомощного, как в той детской сказке, и несут, несут... над развалинами древнего города, похожего почему-то на род­ ную страдалицу'-деревеньку, непонятно по какой причине умира­ ющую. — У Рима древнего хоть враги были,—начинает он вяло.— А у нас?.. Оно и лучше, конечно, ничего не делать и помалкивать. — Ну, слава богу, прорвался чирий! Давай! Думала и не дож­ дусь,— ворчит незло Таисия, потому что злиться ей уже давно не хочет­ ся, нет. больше злости в ней, а есть жалость — к мужу, себе,- односель­ чанам. Она берет его за руку, тянет от стола. — Куда? Зачем? — противится Андриан Изотович, зябкий холодок в нем истаял, змей ползучий изгнан, на душе слабенькая истома.— Стой —сказано! Не хватайся за меня! Куда? — Спать, вот куда,— говорит мягко Таисия, больше кого бы то ни было понимая мужнину душевную сумять.—Ложись давай, Цезарь, поспи, если пить не умеешь. —■Там хоть гуси,—говорит, слабея окончательно, Андриан Изото­ вич, и уже не рвется никуда, а идет покорно за женой,— а у нас некому. Принудив его укладываться на покой, Таисия не уходит. Андриан Изотович раздевается долго, шлепает босыми ногами по домотканым половикам, сердито и упрямо недоумевает вслух: — Эх, мать честная! Ни у кого сочувствия не найдешь. Меня же и обращают, я им всем и поперек. А я не поперек, я со всеми своими! Таисия дождалась, пока он разденется, подтолкнула Андриана Изо- товича к постели, помогая скорее улечься, заботливо укрыла его стега­ ным атласным одеялом. — С «Заготскотом»-то решил что? Решайся уж, пока там не пере­ думали. Ничем не хуже тебя претенденты есть. Но этот прием —увести разговор в сторону—'Сегодня Таисии не помог. Мысли Андриана Изотовича нет-нет, да возвращались ^радио ­ грамме » отдавались в нем сильной болью, что предвещало новый взрыв его. — Еще уехал кто-то седни? —пытаясь как-то предотвратить этот взрыв, облегчить как-то мужнины страдания, спрашивала Таисия и без того зная, что Маевка осиротела еще на две семьи, что Андрианов ужин с бутылкой — это как бы очередные поминки по тому дорогому, с кем разлучился он. — Теперь уж все, Таисия,—Андриан Изотович сел рывком, посмот­ рел на жену загнанным зверем.— Завтра ехПть решать с коровами. Сам? — Вызывают. По всем фермам расталкивать! Хоть бы по гурту, а куда по гурту? Некуда ставить и у других, нахватались уж. Опять на бойню? Наших-то коров! Которых ты своими руками выпоила, Тайка! Всех до одной на колбасу? —сбросив одеяло, забегал по комнате.— Не дам! Не позволю! — Ну, а Кожилин? Николай-то Федорыч, он вроде бы... — Кожилин-то! —Андриан Изотович перестал метаться, присел на кровать, запахнулся одеялом; что-то светлое пробежало по его лицу-— А разве не от Кожилина бумага?.. Ну-ка, в пиджаке она, я как чувст­ вовал, дай-ка, говорю, Семен Семеныч. Тащи. Таисия принесла радиограмму. Они склонились над ней. — Ну нет, не Кожилин,—сказала Таисия. — Да, девка, сдогадлива ты у меня, главного зоотехника писулька. — И то: подготовить свои соображения. Значит, спрашивать совета собираются. *