Сибирские огни, № 2 - 1983

— Заявление? —удивился Андриан Изотович.— Какое? — У меня выслуги в прошлом. Досрочно могу на пенсию... Болезнь имею. — Да,; .да,— поднимаясь, неловко и торопливо заговорил Андриан Изотович,— это так, у тебя есть права. Пройдусь пойду, не могу долго рассиживать без дела. 2 Озноб окатил его, едва он сошел с крыльца. На ферму он сегодня уже наведывался, оставалось пройтись улочками, пересчитать очеред­ ные потери. Приход весны, понятное дело, доставил и новые заботы, но все, что нужно было делать, за что ему хотелось схватиться, все теперь оказывалось будто бы ненужным, бессмысленным. В конторе теперь он появлялся редко, как редко заходили туда и мужики, потерявшие к не­ му всякий интерес, не нуждающиеся будто бы больше в нем. ...Хомутов насаживал на новый черенок лопату. Это почему-то Анд­ риана Изотовича обрадовало, он громко поздоровался с комбайнером. Хомутов кивнул, приподняв черенок, прикидыва>я, как удобнее он при­ дется руке, поправил на нем лопату и опять приподнял. Это был чело­ век, сосредоточенный на своем будничном деле, которого так остро не хватало Андриану Изотовину, и он, словно досадуя, что не может найти себе такого будничного и привычного душе дела, поспешно прошел мимо. В другом проулке, стоя в кузове машины, Курдюмчик ремонтиро­ вал запорный крюк заднего борта. И с ним Андриан Изотович поздоро­ вался громко, но в проулочек не свернул, опасаясь чего-то. Шел и шел, улыбаясь каждому живому дому, каждой дымящейся трубе. Навалившись на прясло Пашкиных, спррсил хозяина подворья: — Дак что, Данилка, лыжи навострил или как? — Вострю, не видишь? — отозвался грубовато Данилка Пакпкин, мужик суетливый и шумной, продолжая тесать какие-то колья. — Ну давай,—сказал Андриан Изотович, кривя толстые губы и, не слушая, что кричал ему вслед Пашкин и с ним вывернувшийся из-за сарая Трофим Бубнов, удалился гордо, подчеркнуто демонстративно. В одном дворе грузились на тракторную тележку, в, соседнем —на сани. Эти дворы Андриан Изотович обогнул, не поленившись сделать крюк по сугробу, и сразу же понял, куда ему идти дальше. В груди было мертво, холодно. Валюха-продавщица выставила догадливо поллитровку, лучезарно улыбаясь мягкими сахарными губками, спросила томно: — И кто же там седни, Андриан Изотович? Грызлов молчком цапнул бутылку, сунул ее в карман таежной ме­ ховушки, которую обычно надевал, отправляясь на центральную усадь­ бу, заспешил домой. Таисия была дома. Еще издали угадав его настроение, встретила упреком: — Опять с белоголовкой? И долго я терпеть должна? Их вон еще сколь, если за каждого по бутылке — и двух зарплат мало. Ты думаешь, не надоело мне про твоих гусей слушать? Вот заговори еще только, заговори еще про них, завтра же позвоню Кожилину. Таисия —баба осанистая, с достоинством, но при виде удрученного Андриана Изотовича и при виде поллитровки ее достоинство будто убы­ вает, она шумит, бранится. Андриан Изотович обходит ее, как назойли­ вую муху, тяжело ступая, направляется к столу, плюхается мешком на стул, сдергивает шапку и сидит безмолвно, как повелось у них в послед­ нее время. Таисия собирает на стол и продолжает ворчать. Собрав ужин, уса­ живается напротив. Андриан Изотович видит, что стакана она не поста­ вила, и демонстративно не раздевается, не берется за ложку.