Сибирские огни, № 1 - 1983

граф этот или виконт, должен был поменять масть, сделаться голу­ бым — чем хозяин особенно умилялся. Аркадий Сергеевич, в отличие от черноволосого друга, сам давно уже стал голубым, то есть сивым, но эту перемену масти ему никто в заслугу не ставил. И прежде всего жена, которая была значительно моложе Зайкина. В общем, так: впервые, опять же, Аркадий Сергеевич с женой крас­ норечиво переглянулись, украдкой от приятелей. Раньше мужчины пе­ реглядывались по поводу каких-нибудь фантазий супругов, а теперь вот Зайкин с женой: дескать, доктор-то наш... того, с жиру беситься начи­ нает. Такая вот произошла история. Аркадий Сергеевич, конечно же, щенка не воспринял серьезным конкурентом. Просто подивился чуда­ честву друга. Ну, дома, когда вернулись, маленько позлословили. Да нет, не позлословили (слишком сроднившимися они были людьми) — пошутили, побалдели, как теперь говорят. Жена, запомнившая из всех предков щенка только Дуню фон Блауен, называла его «дунькин сын», и это ее очень веселило. Однако еще ближе к делу. То есть теперь уже непосредственно к нему. - Праздновали день рождения Ирины Киндеровой. Компания собра­ лась небольшая, в основном, женская. Две сотрудницы Ирины, непре­ рывно курившие сигареты (Ирина была учительницей, в школе у .них курить не разрешалось, и бабоньки отводили душу в домашних услови­ ях); секретарша Льва Ивановича, дама еще довольно молодая, но чо­ порная, значительная—она видом своим, прямизной, суровостью ста­ ралась всегда уравновесить некоторую мальчишескую развинченность шефа, излишний его демократизм, считала это своим долгом; из родст­ венников —мать именинницы и двоюродная сестра. Пришел и Аркадий Сергеевич со своей Машей, Маша, как только разделась, так сразу села около именинницы, так сразу они и слепились плечиками, и заворковали. Очень любили друг дружку жены Льва Ива­ новича и Аркадия Сергеевича. На стол подавала сестра Ирины. Она была за хозяйку. Именинницу из красного угла не выпускали. Подступила очередь гвоздя программы всякого сибирского, за­ столья —пельменей. Возникла пауза. Изрядно уже насытившиеся гости откинулись от стола, закурили теперь все. Вошла сестра-хозяйка. Вместо блюда с пельменями она держала на вытянутых руках, словно большую рыбину, изящный французский сапог коричневой кожи. Увы, бывший изящный. — Гамильтон съел сапог!—сказала сестра трагическим шепотом. Вид у нее был настолько обескураженный, убитый, словно это не пес по­ работал над импортным дивом, а сама она, лично. Сапог выглядел ужасно. Собственно, это был уже не сапог, а же­ ваная половая тряпка. Даже металлической молнией-застежкой не по­ брезговал потомок Аякса фон Дитриха. Жены Киндерова и Зайкина стремительно вскочили. — Мой! —крикнула Ирина. — Мой! —крикнула Маша. Аркадий Сергеевич увидел глаза жены, и ему сделалось страшно: отчаявшиеся, ослепшие, безумные глаза! Женщины стояли, как гренадеры на смотру, как... соляные столбы. У них даже на междометия, на вздохи сил не хватало. Они только, пере­ крикивая одна другую, как заведенные повторяли: — Мой!? — Мой!! .. — Мой!!! — Мой!!!! Первой обрела способность двигаться Ирина. Хватаясь за прически школьных подружек, она выбралась из-за стола, рванула из рук сестры е*