Сибирские огни, № 1 - 1983

латка на двоих грела друзей. Зайкин занимал в городе трехкомнатную, малогабаритную «распашонку», а доктор Киндеров — трехкомнатную же, но полногабаритную, квартиру в Академгородке. Видались они те­ перь реже: интересы разделяли, правда, чуть-чуть, а больше занятость и расстояние. От центра города до центра Академгородка, как-никак, тридцать километров —не через дорогу перебежать. Но дружба осталась. Прокопченная у костров, промороженная во льдах Таймыра, просоленная двенадцатью пудами вместе съеденной со­ ли, не считая мелких брызг морей Карского, Лаптевых, Чукотского, Охотского и пролива Лаперуза. Встречались. Разок, а то и два в месяц. Чаще —на территории Льва Ивановича. Он как-то незаметно сделался вроде бы старшим в дружбе. Что ж, дело понятное: доктор наук, светило, за границей печата­ ют, на симпозиумы в Канаду приглашают. Еще и потому они не могли не встречаться, что давно дружили их супруги, еще с того времени, ког­ да сами они по Сибири колесили, надолго оставляя жен. И сошлись женщины, похоже, крепче даже, чем их мужья. Хотя мужчины к пылко­ сти дамской дружбы относились с некоторой иронией, считая свою на­ дежнее, железобетоннее. Вот такая ситуация сложилась к моменту, когда Лев Иванович Киндеров вдруг завел собаку. Завел он ее как-то странно, не по-людски, ну, не в обиду будь ска­ зано,—по-пижонски. Привез щенка из Москвы, на самолете. И отдал там за него двести рублей. Почти что месячную зарплату своего друга, если отбросить сибирский коэффициент. Аркадия Сергеевича, крестьянского сына, такой аристократический жест не то чтобы покоробил (он и сам прижимистым не был), но ошело­ мил. - Ну, даешь, профессор! — вытаращил он глаза.—Небось и билет, на него покупал? Оказалось, да: пришлось покупать на песика билет. Но щенок того стоил. Был он редчайшей породы, называлась эта порода •Кинг-Блю- Терьер, что в переводе означало будто бы— Королевский Голубой Терь­ ер. Вот так вот! Королевский— не меньше. В Москве немногочисленные владельцы таких собак объединялись в отдельный клуб; а здесь един­ ственным клубменом, получалось, сделался теперь Лев Иванович. — Невестушку-то где ему будешь искать, когда подрастет? — под­ дел друга Аркадий Сергеевич. . — Да, это будет проблема,— серьезно ответил Киндеров. К щенку прилагалась его родословная. Мать честная! что это было за генеалогическое древо! Лично Аркадий Сергеевич своих предков дальше деда Куприяна, выходца из Вятской губернии, не помнил. Да и деда он помнил смутно, а уж как отчество его, вовсе не знал. Куприян Зайкин —и все. Землепашец и, по совместительству, скорняк. Лев Ива­ нович проглядывал свою родословную чуть дальше. По мужской линии он происходил из обрусевших немцев, знал, что прадед его носил фами­ лию не Киндеров, а Киндеркнехт, что намекало на причастность праде­ да, или его далеких предков, к воинскому делу. Пес в этом смысле давал друзьям форы лет триста. Звали его Га­ мильтон, но перед этим, последним, стоял еще такой список имен, что невозможно было упомнить. Среди неисчислимых же предков щенка вот какие значились высокопоставленные особы: Аякс фон Дитрих Сберг, Клиф фон Цилли энд Гренди, Цилли фон Дитрих Фриденсбург, Ирвин Блю Стар Инч; а по сучьей (извиняемся), материнской линии — Беата Айриш Хиппи, Лав-Алка-Дарья, Дуня фон Блауен Шевалье... И все — германских, английских, нидерландских кровей. Все — с меда­ лями, грамотами, дипломами, призами... Впервые друзья не вспоминали былые походы, а целый вечер гово­ рили только о щенке. Гладили его, почесывали брюхо, трепали за уша­ ми. Пес на ласки не отвечал. Был он черен, кучеряв, как воротник из ка­ ракуля, и угрюм. Но весь секрет заключался в том, что с возрастом,