Сибирские огни, № 1 - 1983

нутся к избушке, коней спутают, пустят и на топчаны. А коровы наедятся, попьют в речке и обратно на траву. И как бы ни паслись, мимо избушки не пройдут, если в сторону хлебов надумают А пастух выспится за это время, покурит, газетку почитает, по берегу сходит, рыбку поймает или уточку убьет, супчику свеженького сварит — печка у них в избушке, посуда. Время подойдет, грибов-ягод заготовит, чтоб жена не отвле­ калась на это. Летом платят им с надоев. До двухсот рублей выходило у каждого пастуха в пастбищный период ежемесячно. Где еще такие деньги заработать можно? Зимой пастух — скотник, работает каждый день, сено возит в коровник с сеновала, навоз вывозит из коровника. Зимой надои снижаются, платят им поменьше, но все равно из ста пя­ тидесяти не вылазят. И это при своем огороде: картошка-овощи, мясо не покупное. Куда такие деньги? Да женин заработок? На одежду? Ес­ ли он справил себе пальто в кои-то веки, так пальто это ему до последних дней не износить. На детей тратить разве что. Мотоциклы, говорила уже, в каждом дворе у ребятни; редко кто из брб теперь стирает вруч­ ную—стиральные машины понакупили; телевизоры — вот диво, теле­ визоры у мужиков в избах стоят; автомашины стали покупать; на сбер­ книжках деньги научились держать. Что еще надо? Сами не знают — что. Все вроде есть —ладу нет. По дороге из села к усадьбе подошел высокий мужик в хлопчато­ бумажной мятой испачканной спецовке, кирзовых сапогах, без кепки, лицом, скорее, похожий на мать, чем на отца. Темные спутанные волосы его свисали на лоб, лицо было неподвижно. Крепко выпивший, он стал толкать воротца, забыв, куда они открываются, открыл и, остановись в ограде, долго смотрел на меня, пытаясь, видимо, узнать во мне знако­ мого. — Степан, ты что же, не в рейсе сегодня? —спросила старуха, от­ вердев лицом. — Р-ремонтировал,— сказал сын, направляясь к крыльцу. Скоро из избы послышались голоса: что-то бубнил Степан и, не слушая его, визрливо кричала женщина. — Сцепились,— тихо сказала старуха,—надо идти разнимать. Не успела она дойти до крыльца, как дверь сеней распахнулась настежь, показался Степан, за ним, толкая его в спину, жена. Дверь за­ хлопнулась, Степан оглянулся назад и молча, неуверенно пошел в сарай. I — Иди, иди, милый,— уговаривала старуха, держа его за локоть,— иди, отлежись, Я встал, начал прощаться. И пошел своей дорогой. А уже темнело, сливался дальний конец березовой согры, огибающий село, незаметно наступил вечер. ♦