Сибирские огни, № 1 - 1983

^хись. И воевал, в ногу ранен был. Многодетный, как И все деревенские. Уехал к младшему, да не в райцентр, как мы, скажем, а в город об­ ластной. Ох, и не хотелось же уезжать ему, Кулешину, да вот жена настояла: у сына двойня родилась, помогать надо, нянчить надо, самим- де не справиться. А он, Кулешин, к жизни городской совсем неспо­ собный — мужик, хозяйственный, мастеровой да задельный: охотничать любит, рыбачить, промыслом грибным-ягодным заниматься, на что ему город сдался. И как чувствовал он: скотину распродал, а в осталь­ ном все до гвоздя оставил. Дрова оставил, сено на крыше, снаряжение свое охотницкое спрятал. Уехали. Как ни ласков младший сын их, как ни хороша и желанна сноха, наша же, тырновская деваха, а только не ложилось им там. Кулешин плюнул на все —и на Шегарку. А усадьба прямо ждет его, цела-целехонька. Открыл избу, набрал из поленницы беремя дров, затопил печку—будто не уезжал никуда. Неделю один хо­ зяйствовал, потом жена заявилась. Снова деревенскими жителями ста­ ли. А мы испугались чего-то с дедом. Постарше мы их, Кулешиных, воз­ растом, На костылях дед, да уморились больно здесь за работой, силы последние поистратили, хвораем теперь часто. Куда нам. А Валька ездит на Шегарку каждую осень: рисует, охотничает, ягоду берет. К нам заворачивает, проведать. Останавливается у Кулешиных, мы дружно с ними держались. Приветы передают. Вот собираемся с дедом поехать навестить земляков, да все что-нибудь мешает. Перед кончиной надобно съездить, взглянуть в последний раз на Тырновку, простить­ ся... Давай, дед, этой осенью, после картошки. Если посуху, а? Что это ты прежде времени умирать собралась?—усмехнулся старик.—Живи. Сказал —прежде времени. Вот как раз время-то и подходит. Ночами не спится, о чем только не передумаешь до рассвета. Жить здесь —еще как-нибудь, а вот умирать не хотелось бы на этом месте. Накажем Степке, как умрем, чтоб перевез на Шегарку нас, похоронил на кладбище деревенском. Уж в этом он не должен отказать. Да ну, удивился старик,—нашла об чем. Не все одно разве — где лежать. - — Как же, дед, на чужой-то земле лежать, а не среди своих? Да у них здесь и кладбище —не кладбище, я ходила смотреть. Мес'го го­ лое, бугор, ни куста тебе, ни деревца. В Тырновке кладбище на берегу ручья, место веселое, оградой обнесено, а березы какие над крестами шумят. Птиц полно. Придешь на родительский день- поминать, птич­ ки порхают, шмели гудят, трава пахнет пьяно —благодать. Сядешь возле могилки, раздумаешься, а все не веришь никак, бывает, что и мысли даже нету, что в,от и самой скоро придется в землю. Вот она — жизнь наша... Да, годы... Зажились мы с тобой, дед. Моих ровесниц все меньше на земле, все меньше. Да и не уследишь, кто жив, кто умер,—размело по сторонам, как буря какая прошла по Шегарке. А из твоих годков никого, должно, не осталось? — Один,—сказал старик,—Иван Иванович Совин. С девятисо­ того мы с ним. Остальные поумерли. Да и что удивительного —время. Многие не вернулись из ровесников, а кто вернулся —изранены, опра­ виться не смогли, вот и —один по одному, один по одному. Остались я да Совйв. А что ж... Кто-то из нас первым должон отойти. А повидать­ ся бы, верно, надо напоследок. Если сентябрь погожим будет, съез­ дим. Вот ведь как,—сказал, рассуждая, старик,—иной раз поехать охота, а не поедешь: от погоды зависит. Есть погода —есть дорога. В сентябре не успеешь, в октябре не загадывай. Октябрь дождит, всех останавливает, жди тогда мороза. Снег по заморозку пал, скрыл комья мерзлые, дорога выровнялась: куда как ладно. А он валит и валит, не спросясь, и чем больше его в зиму, снега, тем хуже для тех, кто ,в глу­ би живет. Иной раз кому-нибудь позарез нужно в райцентр за какой-ни­ будь паршивой бумажонкой да мало ли за чем, ан нет, сиди, жди, ког­ да трактор пробьет путь. Раньше на быках, на конях тянули аж в област-