Сибирские огни, № 1 - 1983

весну, лето, осень, дров на зиму наготовлю, колодец в ограде, баня на берегу, изба теплая, крепкая —живите, пока силы есть. А одряхлеете совсем заберем, ухаживать станем. Шесть сыновей, дочь седьмая — в беде не оставим,—смеется.—Сорветесь прежде времени —сами рады не будете...». А мы не послушались его, Вальку. Не послушались, дураки ста­ рые, разумного человека. Проклинаем себя теперь, и дня того не было, чтобы не вспоминали советов его. Да нет, оначала-то все ладно было. Согласились мы с Валькой, да так и решили; поживем, а там — что получится. Семь дворов в Тырновке, все в зиму остаются и не только в •зиму до конца. Одним —ехать не к кому, другим —незачем, здесь жил, здесь и умирать. И посейчас живут, четыре двора, правда. Осталь- ные стронулись, недалеко, но переместились. А в ту осень семь дворов оставалось —и все в разных краях деревни... Вальку проводили, только-только глаза высохли, Гоша в гости. Один. Разминулись с Валькой. Застань он Вальку, не уговорить бы ему нас. Оказывается, перевели Гошу опять на новое место, в нашу область. Подвыпил он, усы расправил и на отца: до каких пор, тятя, вы сидеть тут будете, куковать среди болот? Люди едут и вам надо. А вдруг за­ болеет кто, что тогда? Даже лошади нет в Тырновке, чтобы до больницы довезти. Да разве это больница в Пономаревке, слезы одни. Давайте ко мне, а?! И думать нечего. Квартира двухкомнатная, детей у нас нет, одну комнату вам, другую —нам. Заболели —медик всегда под рукой. Это он жену имел в виду. А что в Тырновке? Снегом занесет, не отко­ паешь. Значит, так. Дней через двадцать —ежели дожди пойдут, не дай бог, то по заморозкам —ждите. Пока распродавайтесь. С собой'тащить ничего не надо, кроме постели, одежды, ну и самого необходимого, что дорого. А что не купят —оставляйте. Изба останется —не горюйте, не одни вы так, вон они —стоят по берегам. Мы с дедом и пораекуыли рты. Ловко говорил сынок Гоша, откуда что и бралось. Лишнюю стопку выпил, видно. Выпил он еще и пошел спать, а мы с дедом стали совещаться. Говорим, говорим, а прийти ни к чему не можем. Слышим, петухи кричат, вставать пора,'а мы и'не ло­ жились. И потом, не один еще день, каждый всяк по себе и вместе снова так и этак обдумывали Гошино предложение. И наконец решили: надо уезжать. Валька хоть и жалеет нас, да надежда на него плохая, сам мыкается, а кроме него никто больше не пригласит к себе, и дети у всех —суетно, а к Гоше как раз можно и поехать. Вдвоем они, комнату отдают, зависеть мы от них шибко не будем: пенсия идет, да от прода­ жи деньжонки хоть и малые, а наберутся. Характером он слабый, Гоша, не мужской у него характер, но человек не злой, и то хорошо, не обидит лишний раз, не попрекнет куском. Жена, когда приезжали к нам в гости, приветлива была, приняла гостинцы от нас, к себе приглашала. Что она собой представляет —трудно сказать, всего один раз видели ее, ну да мы постараемся не быть в тягость, уживемся, даст бог. А то и верно — заметет, забуранит, ни проехать, ни пройти. Хоть в ту же пономаревскую больницу. Раньше, как отделение в Тырновке было, да и бригада потом, трактора да машины ходили, а во Вдовинское и подводы каждый день. Теперь тихо, незачем ехать сюда, никому не нужны. А не поживется у Гоши, тогда... тогда и сами не знаем, что делать. Напросимся к Дарье, она никогда не откажет. Хоть и тесновато,будет у нее, хоть и зять нам с той поры постылый, но куда-то ж надо деваться, не под заборами сидеть. Гоша уехал, пообещав в скором времени быть. Мы с дедом посмот­ рели друг на друга: с чего начинать? Продавать надо, а страшно. Обо­ шла я остальные дворы: так, мол, и так— уезжаем, может, кому что на­ до. А дед почтальонше наказал, чтобы поговорила во Вдовинском с людьми на почте и в конторе, вдруг там покупатели найдутся. Кур, двадцать штук их было у нас с петухом, разобрали местные, картошка никому не нужна была, у каждого своей хватает, гак городским, что клюкву приезжали на машинах рвать, почти задаром отдали. Всякой