Сибирские огни, № 1 - 1983

из местных не возьмет —ославила себя. Пошла за мужика. Полгода прожили —ничего. А сейчас надумала уходить: старый, не нравится. Родители так рады были, что с рук спихнули, а тут —на тебе: ну и вправду вернется —что тогда? Куда ее? А парня перед самыми празд­ никами в армию взял«. Успел только-только школу механизаторов в рай­ онном селе закончить... А поздно уже, спать пора. Стали нас укладывать. В чулане кровать стояла железная узкая, определили нас на нее. На ней и одному-то не повернуться как следует, а тут вдвоем. Одеяло ватное засалилось, вме­ сто матраца пальто чье-то зимнее. Подушка грязная —спасу нет, щеки прилипают. Дед как увидел, клясть меня начал: зачем приехали. Дома он привык в горнице, да один на кровати — кровать широкая, деревян­ ная, старой работы. Белье каждую субботу свежее. Ну, ладно. Легли. Раздеваться, правда, не стали, побрезговали, хоть и у сына. Да разве уснешь? Только намучились и все бока отдавили. Поднялись чуть свет. А хозяева лежат еще. Вышли с дедом на улицу, а у них даже уборной .нет. Уборную-то Гринька на дрова порубил: вот до чего дожили. Умы­ лись, поливая друг другу над ведром: ни таза, ни умывальника тоже не было. Поискал дед глазами полотенце, понял, что здесь без него обходятся, вытянул рубаху из штанов, краем утерся, а я —подолом юбки. Попрощались мы и скорей на автобус. Сноха головы не подняла, страдала с похмелья. Гринька вышел на крыльцо проводить... Теперь ехали мы в город, к дочери. А дочь у нас одна-разъединст- венная. Дарьей звать, за Гринькой следом родилась. Да родилась-то не ко времени, скрозь тяжелые года прошла, скрозь бедность сплошную да работы, а через это и скрозь болезни с малых лет. Уж и не помню, с какой поры помогать мне стала, должно, как ходить-говорить начала. Семеро их, всех подряд жалко, а Дарью втройне —доля ее такая, не­ счастная. Дед на войне, Гринька на войне, я как кобыла жеребая в те­ леге хрипом хриплю от работы колхозной, передыху сколь годов нет. Уйдешь затемно и вернешься затемно. Изба на ее руках, ребятишки, Яков с Гошей, тоже. В огороде покопается, поможет, лето —она травы нарвет, супу сварит, накормит их; зима —сидит на печи с ними, сказки шепчет, чтоб есть не просили. Три зимы всего в школу бегала, на том и конец учебе. Подросла едва, стали заставлять телят, свиней пасти, а зимой —в конторе рассыльной-уборщицей. Весной, с проталин первых и через лето в осень, до заморозков самых, босой ногой по земле. Про­ стыла раз-второй, заболела нутряной болезнью, стала сохнуть, и пошла она у нас, родимая, с пятнадцати лет по больницам, из одной в другую. Иной раз забудешь о ней: столько забот —дед вернулся с войны весь изранетйй, тут Валька родился, тут Степка родился, а уж Митька — самый крайний. Вот лежит она в городе, а уж'двадцати годов деваха, годы девичьи ее ни она ни я не заметили —все в болезнях, и пишет нам письма. Пишет, поправляться стала, выпишут скоро, ждите. Ждем. Месяц минул, другой —нет ее. Наконец, телеграмма: вышла замуж, приеду с мужем, Дарья. Вот тебе на! Видно, действительно поправилась, раз замуж вы­ шла. Приехали. Смотрим —парень собой не страшон, роста вышесред- него, не курит, волос черный, назад зачесывает. Постарше Дарьи, но не шибко. Кириллом звать. Приветливый, разговорчивый, на заводе рабо­ тает. Дарья лицом свежее против прежнего, телом справнее, а то ведь как ветла, была, гнулась во все стороны. И одежда другая, не наша — городская. Муж постарался. Мы с дедом рады без памяти. Определилась девка, думать меньше станешь о ней, беспокоиться. Стали угощать молодых. Зять захмелел крепко, но не безобразит, рассказывает со смехом, как замуж Дарью брал. Сам детдомовец, сестра есть, росли без отца, без матери. Отец бросил их, когда совсем маленькими были, мать вскорости умерла. Сест­ ру взяла на воспитание тетка, а его, Кирилла, не взяла: и без того семья большая. Он и пошел скитаться по вокзалам да базарам, пока не прибился к детдому. Там семилетку закончил и ремеслу научился, стал