Сибирские огни, № 1 - 1983

ходить! другую кладовую нашли. Мы с дедом молчим: что скажешь? А к осени не стало у нас больше в Тырновке отделения, а осталась бригада Вдовинского отделения. И управляющий один на две деревни — Вдовинский же управляющий. И бухгалтер уже не нужен, говорят. Во Вдовинском есть — хватит. И наша собралась, уехала. Как уж они там прощались, не видели мы, не слышали. Только он и месяца после нее не прожил, уехал следом. Через месяц пришло письмо, пишет, живет у нее, прописался, на работу устроился шофером в промкомбинат, машину дали старую, но эго, будто бы, временно, об­ живается, перейдет в другую организацию. Только мы это с дедом пись­ мо обсудили как следует, вот она —телеграмма: приезжайте на свадьбу, ждем, Лариса, Степан. На свадьбу не поехали. Далеко, да и на душе как-то нехорошо, муторно на душе. Все ведь это он делал не спросись нас, родителей своих. Сел бы, поговорил с нами по душам, посоветовал­ ся: так, мол, и так. А то —молчком. Тайком водил, чуть не тайком уехал. Как хоть еще догадался телеграмму прислать, удивительно. Ну, мы ответную отбили: поздравляем,' дескать. Хотели написать: благослов­ ляем, да уж теперь никто и не говорит так.1С праздниками —поздрав­ ляем, с законным браком —поздравляем. Еще —деньжонок послали. Как же —неудобно. Свадьбу станут играть —расходы. Остались мы с дедом вдвоем, стали Митьку поджидать. Вот придет, вот придет. А он, брат ты мой, Митька-то, домой не показываясь, поехал по путевке город строить. Пять человек их, товарищей, сговорились—и, прямо со службы, туда. В письме так отписал: «Поселился в общежитии, работаю по специальности, которой в армии научился. Пока не ждите, дорогие родители, приеду через год, когда отпуск дадут положенный. А домой потому не вернулся, что работы бы мне там не нашлось такой. Да и что делать, молодежи нет, товарищи разъехались, идти на ферму скотником, как до армии,, не хочу. До свидания». Вот и все. Я плакать, да что толку. Плачь не плачь —не воротишь. А мы так надеялись на него, на Митьку. Думали —вернется, возле нас останется, чтобы похоронить было кому. Помогал бы, такой молодой. Нам уж и не под силу дрова заготавливать, с каждым днем все тяжелее дается работа. Хозяйство из года в год держали, как и другие. Огород. Кому это теперь все нужно? Нам с дедом? Нам уже ничего не нужно. Один по одному уходили из дома. Вот и последний ушел. Сидим, горюем. А осень уже, картошку пора копать. Огород огоро­ дом, а. ведь у нас корова на руках, телка, пять овец. В зиму пускать их, как всегда, а чем кормить. Сена-то мы не заготовили с дедом. Один по­ сулился приехать, помочь —не приехал, другой посулился... Понадея­ лись, а время идет, не спрашивает, накосил —нет сена. Сколько лет подряд нас с сенокосом Валька выручал, средний сын, художник он. Шестеро их, так мы так считаем: двое старших, двое средних да двое младших. Степка с Митькой младшие. А этот старше Степки годов на семь, однако,—тридцать скоро. Он и учился когда, помогал. Приедет на каникулы, отдохнет день-два, потом: тять, отбивай литовку, косить пойду. Косит в охотку неделю, дольше —любил косить. Всякую работу любил. Я, бывало-чи, начну вспоминать при нем, как это мы, бабы, войну на себе вынесли да еще потом сколь годов, откуда только силы брались. А он, Валька-то: вы, говорит, потому все выдержали, что в работу втя­ нуты, работаете с малых лет, й движении всегда, на свежем воздухе, потому и болели мало. А сядь за конторский стол, одрябнешь за год, и—хана, нет человека. Я засмеюсь да наперекор ему и скажи: двигаться тоже надо в меру, а уж если как заведенный, ни' дня тебе, ни ночи,— жилы скоро порвешь. Косил... Потом попросит кого-нибудь из мужиков, что на сеноко­ силках, помочь. Заедут вечером, после работы, выкосят полянку, долго ли на конной сенокосилке. А уж потом и конных не стало, на тракторах все. Если мы расхвораемся с дедом, он опять же подмогу найдет, один управится. Грести-копнить с дедом постоянно ездили. Дед на граблях конных сгребает, а он следом копнит. По шестьдесят копен ставили.