Сибирские огни, № 1 - 1983

Зайцеву Григорию Александровичу...», «Дип­ ломом первой степени награждается...» ...Та же композиционная структура свойственна и рассказу «Узел». Молодому геологу Сер­ гею Лиходееву поручили отвезти золото на базу, до которой «две сотни верст и все по тайге», и дали в попутчики мрачного, с «ди­ коватыми» глазами, койовода Сычева... Что только не передумал Лиходеев во время их совместного перехода, а в итоге со стыдом пришлось себе признаться, что «напридумы- вал кучу всякой дряни про человека, кото­ рый оказался куда честнее его мыслей». В повести «Клещ» эта сюжетная канва прослеживается в ироническом плане. Здесь в качестве «завязки» выступает таежный клещ, который оборачивается в развязке... обыкновенной коричневой родинкой: в полу- бредовом состоянии, в поисках выхода из таежного лабиринта, молодой «помощник бурового мастера» Вадька Старухин прини­ мает свою родинку на спине между лопаток за присосавшегося энцефалитного клеща. А в зеленые путы он попал по собственной воле: наподалеку от лагеря буровиков слу­ чайно набрел на давно заброшенную избу, где находит старинные книги и иконы. И опасаясь, как бы буровики не отобрали его богатство, он направляется в сторону поселка, где можно сесть на самолет и... Но до поселка — сто километров... В этой по­ вести явно прорисовываются контуры и дру­ гого «клеща» — страсти к наживе — как в довольно длинной экспозиции, в которой объясняется, почему Старухина «бросает» в далекую Сибирь из родной Риги, так и в ос­ новной части произведения. Своеобразной кульминацией книги С. Алек­ сеева является рассказ «Мираж». Истово и по-простецки его герой, молодой рабочий- сезонник в геологических партиях Борис Ахмылин, стремится к человеческому в че­ ловеке, ищет правду жизни, изо всех сил старается, чтоб поняли его легко ранимую душу. Он шукшинский герой в «чистом ви­ де». Не случайно, когда Борис прочитал «Калину красную», «ему захотелось спря­ таться куда-нибудь в темный "угол и ску­ лить, бодать головой стену, царапать ее ободранными ногтями». Проза Сергея Алексеева привлекает к се­ бе не только потому, что ,онй отлита в «об­ реченную на удачу» жанровую форму, но и своей живописностью, выразительностью, экспрессивностью повествования. Сквозь художественную .ткань явственно слышится авторский голос, поскольку — а в этом нет сомнения — творчество молодого прозаика зиждется 'на его рабочей биографии. Боль­ ше всего это чувствуется, когда он рисует сочными мазками самобытность жизненного уклада изыскателей и могучие сибирские ландшафты. Книга Сергея Алексеева, безусловно,— хорошее начало, обещающее новые встречи. ВЛАДИМИР МАЛЬЦЕВ Людмила Олзоева. Полумесяц Байкала. Стихи. М. Современник, 1981. «Своеобразие поэзии Л. Олзоевой чита­ тель обнаружит во всей осязаемой конкрет­ ности и лирической теплоте, прочитав этот сборник». С такими словами Евгения Вино­ курова из его предисловия к сборнику поэтессы Людмилы Олзоевой нельзя не со­ гласиться. Большая часть сборника — это доброт­ ные, лиричные, иногда пронзительно точные стихи о родном крае, Сибири. • А на карте земли голубой полумесяц Байкала — Как ломоть синевы, как с небес прозвеневший напев. Словно в эту расщелину небо по каплям стекало. И застыло, сверкая, Навеки к Земле прикипев. \ «Мастерица доброты своей» бурятская ба­ бушка Бугда, пережившая лихую годину войны; труженица—крестьянка Мария: рыбацкое селение Макс^миха; рождение козлят в деревенском хлеву; сибирские нагорья («родные сопки высятся сурово, и перед, ними я держу ответ») —•таковы объ­ екты поэтических зарисовок Людмилы Ол­ зоевой. Припадают к остывшей земле Золотые ладони листвы. И склоняясь, услышишь и ты: Бьется сердце природы во мгле. Да, природа =вековечная мать, кормили­ ца, но и не менее вековечная тайна, приро­ да, как бы мириадами тончайших нитей пе­ реплетенная с человеком, пронизывающая его, живущая в нем, снова и снова вызыва­ ет глубокие лирические раздумья поэтессы. Есть тайнопись великая в природе. Но отчего не радость, а тоска К ней приобщает — и меня находит Склоненной ветки добрая рука. И, шелестя, зеленый луч надежды Пробьется сквозь листвы тяжелый слой, И, выплывая, не такой, как прежде, Нагрянет день, как облако, большой. В этом «большом» дне непросто, порой тревожно, порой радостно, а повой и печаль­ но живет лирическая героиня Л. Олзоевой— наша современница, обостренно чувствую­ щая «дыханье века на виске». Мне кажется, что я не изменилась, А между тем ведь десять лет прошло. Как будто я над родником склонилась, А Прошлое на дно его ушло. Иногда эта героиня предстает перед нами и в непростой ситуации преодоления себя: На черном хлебе проживу, И в черном теле прохожу, И с черным горем сговорюсь, 1 Сама с собою поборюсь. И все же очевидно, что героиня Л. Олзое­ вой — человек прежде всего добрый, чуткий, сопричастный всему живому, стремящийся остаться гуманным в любых жизненных об­ стоятельствах. Любопытно в этой связи стихотворение, где лирическая героиня, за­ метив в себе в какой-то момент «жестокость, ступившую с краю», стремится тут же выр­ вать ее с корнем, как вырывают злой сор­ няк — осот.