Сибирские огни, № 1 - 1983

ных деятелях (декабристах, П. П, Ершове и других), перемежаясь с образными, лако­ ничными очерками, посвященными местным героям (например, В. Пиеттомину, Т. Д. Корушину), показывают вклад трудящихся края в победу социализма. В описаниях многих исторических объек­ тов говорится об их архитектурных, приро­ доведческих особенностях, что позволяет ярче и глубже представить эпоху, условия жизни и деятельности людей. Сорок шесть фотографий А, Г. Пашука, С. В. Мельникова, Н. М. Первышина усили­ вают восприятие исторической и культурной ценности памятников, бережно охраняемых народом. Запечатлены не только «общий вид» памятника, но и (в большинстве слу­ чаев) их планировочные и архитектурно- оформительные особенности. Выразительны снимки дома декабриста 'И. Д . Якушкина, памятника павшим борцам революции в Тюмени, памятника героям гражданской войны в Салехарде. Книга удачно оформлена художником Я. И. Черниховым — красный переплет, сти­ лизованные заставки к главам, удобочитае­ мый шрифт — прекрасно гармонируют с содержанием, написанным хорошим язы­ ком. МИХАИЛ БЕНЮХ Николай Курочкин. Жизнь спустя. Новоси­ бирск, Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1981. Печататься томич Н. Курочкин начал с 1980 года. А через год вышла первая его книга. Герой одного из рассказов сборника Хлястиков («Уик-энд на берегу Черного моря») находится в незавидном положении единственного мужчины в дамском отделе. Ни окружающие его сослуживцы, ни он сам уже не воспринимает себя как мужчи­ ну. К моменту начала действия Хлястиков превратился в полуодушевленный предмет, при нем говорят о чем угодно, его посыла­ ют в бесконечные командировки, нагружая заказами самого деликатного свойства... Вот так он и попадает на Черноморское по­ бережье. Сколько раз мы уже видели подобное на экране и в книге! Сибиряк (северянин, даль­ невосточник) приехал на юг, позагорал, за­ вел (не завел) роман — и уехал. Курочки­ на интересует другое. Конечно, реакция Хлястикова на теплый, солнечный Геленд­ жик достойна описания, но не она являет­ ся содержанием рассказа. Как поступит нормальный современный мужчина, оказав­ шись перед возможностью коренным обра­ зом изменить судьбу, смысл собственной жизни, не меняя ни места жительства, ни профессии? Хлястиков использует представившуюся возможность не раздумывая, без лишних слов. Он, очевидно, давно был готов к пово­ роту судьбы и потому сразу угадал, узнал его. Жизнь Хлястикова наполнилась боль­ шим смыслом, чем когда бы то ни было. Он не только познакомился с прекрасной женщиной, не только обрел любовь — он нашел в себе самом скрытый до сих пор талант. Да-да, настоящий талант к чтению лекций о международном положений! Че­ ловек, до сих пор ничем не отличавшийся от других, честно отрабатывавший свою зарплату, реализовал свой потенциал и об­ рел подлинное счастье. Герой заглавного рассказа сборника «Жизнь спустя» Ланкин — тоже дальне­ восточник, прилетевший в командировку, на сей раз в Москву. Мужчина тридцати лет впервые встречается в столице с отцом. Еще одна история про любовь, которую разрушила %ойна? Нет, не совсем: «любовь, которую разрушили своими кознями полу­ сумасшедшая старуха и провинциальный хулиган». Женщины, обманутой своими же близкими, давно нет в живых, за нее испы­ тываешь боль, но главный интерес — в жи­ вых, в тех, кто познакомился «жизнь спус- • тя». За долгие годы голодного детства и юно­ сти Ланкин выдумал себе столичного пре­ успевающего отца, выдумал даже его ны­ нешнюю семью, выхоленную жену и пре­ лестную сытую дочь — и вот увидел все воочию. Действительность даже превзошла его фантазии. Отец оказался не просто пре­ успевающим, но еще и «из бывших», у него, у Ланкина, нашлись какие-то «фамильные черты», и он оказался приобщенным к рос­ кошному генеалогическому древу. И все это оказалось совершенно ненужным, неваж­ ным. Герой рассказа пытается понять, была ли то любовь, ради которой столько лет страдала его мать, или был просто обман чувств. А поняв, что его отца нисколько не волновала судьба бывшей возлюбленной и сына, решает: «От предков я не отрека­ юсь, но не от мифических крестоносцев, а от той сумасшедшей бабки, которая по тем­ ноте своей мне и маме жизнь изгадила, но которая, по крайней мере, кормила козу, вскормившую меня!» Вот так, решительно, вопреки явившейся возможности использо­ вать «столичные связи», иметь право гово­ рить об отце без гнева и стыда, поступает Ланкин. Встреча с отцом раскрывает ему глаза на самого себя. Курочкин ставит своих героев в «погра­ ничную ситуацию», показывает их в непри­ вычном для них окружении с целью остра- нения: известно, что человеческие качества наиболее ярко выявляются под необычным освещением. Стремясь как можно сильнее воздействовать на читателя, вовлечь его в происходящее, автор завершает повествова­ ние обращенным прямо к нам или про­ граммным разговором, или раздумьем геро­ ев, направленным опять-таки непосредст­ венно к нам. Пожалуй, наиболее захватывающая, ори­ гинальная повесть — «Юрис Цивилис». Сю­ жет ее крайне прост: начальника отдела труда и зарплаты незаконно уволили с ра­ боты, и он добивается своего восстановле­ ния в должности, изучая во время вынуж­ денного безделья КЗОТ и комментарий к нему. Герой повести Кошкин — не Пешков, не очередной «человек на своем месте», с при­ ходом которого все кардинально меняется. Да и начальник Кошкина Галимов — не «косный руководитель», с которым борется независимый подчиненный. Ситуация много сложнее.