Сибирские огни, № 1 - 1983

прикоснувшись к еде: такой у него сухонь­ кий и голодный вид». Даже песня князька Чемпоева, которую по просьбе гостей Ба­ даева, Он исполняет, проникнута страхом: «О как уходит. Словно вода т»з лукошка. Созданная светлым божеством, Наша благословенная жизнь! Неужели иссякнет Добытое на<ми богатство?..». Песен в романе — несколько. Одна из важнейших сцен — песенный поединок меж­ ду шаманом Сэгэйэром и певицей, простой женщиной, представительницей якутского народа — Ульяной: «Сэгэйэо, встав на чет­ вереньки, трижды прополз на коленях вок­ руг камелька, трижды проревел по-бычьи, трижды ударил в бубен колотушкой. И сно­ ва запел речитативом: Устроил я резню-бойню, Разлил кровь алую, Одолел распроклятых, Насадил на пики острые » Врагов окаянных... Да, да, именно так,— торопливо согла­ шался Чемпоев...» И совсем по-другому, не для князька Чем­ поева, а для всех людей бывших кумаланов и хамначитов, поет на открытой солнечной поляне певица Ульяна. Ее песня, проникну­ тая жизнеутверждающим пафосом, привет­ ствующая новую, зародившуюся после ре­ волюции, жизнь,— эмоциональное выраже­ ние основной идеи романа: «Расцвела яркая зелень, Нашей матушки Тогой Сэлэ, Раздольной и необозримой. Наступила новая жизнь, ‘у Открылся счастья путь, Обосновалась жизнь распрекрасная, Рады мы —люди труда». МАРИЯ БУШУЕВА Любовь Скорик. Шли дожди. Рассказы. Ке­ мерово. Кемеровское кн. изд -во, 1980. В большинстве рассказов /Тюбови Скорик бьется живой родничок жизни, не затума­ ненной явным литературным' подражатель­ ством или погоней за оригинальной формой. Написаны рассказы вроде бы просто, безыс­ кусственно, без ложной" претенциозности. Так, в основу рассказа «На посту» поло­ жена как будто простенькая история, неза­ мысловатый сюжет. Ведь сколько написано о стариках... Но дед Федот — не литератур­ ный старик, бодрячок, философ и балагур, а живой, сомневающийся, совестливый. Казалось бы, что надо уходящему из жиз­ ни, почти столетнему человеку — сиди себе на завалинке, грей старые косточки да вспо- минай'Ъылое время. Но так уж устроен этот человек, что до самого последнего своего ча­ са не'может отстраниться от жизни. Пото­ му и многие молодые, как к «скорой помо­ щи», обращаются к старику за советом. Не верит дед Федот в загробную жизнь, но к смерти готовится с основательностью кре­ стьянина, много поработавшего на своем ве­ ку и даже в смерти видящего некое деяние: «Строго-настрого наказал он снарядить с ним в последнюю дорогу и топор его. Пусть будет под рукой — мало ли что». В этих словах — весь характер героя, его вера в бессмертие труда, добрых дел. В напряжении держит наше читательское внимание рассказ «Ко Христову дню». Это грустный и одновременно светлый, жизне­ утверждающий рассказ о неосуществленной мечте, о сложном духов'ном мире сельского человека. С детских лет Федор Пряхин за­ думал приобрести моторную лодку. Одна страсть владеет им — с ветерком прокати­ ться по водной глади, испытать новые, еще неизведанные ощущения, покатать земля- 1 ков. Но вместо радости, наполняющего серд­ це счастья ощутил какое-то равнодушие, ра­ зочарование. Почему? Л. Скорик передает это достоверно, психологически убедитель­ но. Федор потратил долгие годы на хозяй­ ство, на огородище, на накопительство, а осуществление своей многолетней мечты от­ кладывал все на потом. Но всякое дело надо делать вовремя, не зарывать свою мечту в землю. Что-то весьма важное ушло навсегда и безвозвратно из жизни Федора Пряхина — неуемное ощуще­ ние молодости, неизведанной тайны, очаро­ вания. И Федор решает продать моторку и купить одному' сыну мотоцикл, а другому дать денег на свадьбу, хотя до этого никак не хотел этого делать. Важные проблемы нравственного поряд­ ка поднимаются и в рассказах «Парнишон- ка», «Собирался дед помирать», «Сюрприз». В основе их лежит выношенная Л. Скорик мысль, что без нравственного н а ч а л а , без доброты, причем доброты деятельной, без пристального и искреннего внимания к че­ ловеку, пусть неблизкому тебе, нельзя ро­ диться и окрепнуть полноценному характе­ ру, невозможно называться Человеком с большой буквы. Вот еще один рассказ — «Сюрприз» — на традиционную вроде бы тему. Сколько уже написайо произведений о наших терпели­ вых и многострадальных матерях, не при­ жившихся в благоустроенных городских квартирах у своих детей, которые забыва­ ли то, как мать их берегла и спасала в труд­ ные послевоенные годы, отдавала все силы и Колхозу и детям. Но Л. Скорик не торо­ пится судить детей главной героини стару­ хи Пелагеи. Нет, ее дети — неплохие, в об­ щем, люди, живут честно, работают хоро­ шо, воспитывают собственных детей, не за­ бывают о матери. Сын Григорий даже забрал мать к себе со всем ее скарбом, как1памятью о прошлом — прялкой, Сундуком и потрепанной гармонью, на которой играл ее муж Степан, не вернув­ шийся с фронта. И вот дети ее, собравшие­ ся отметить семидесятилетие матери, реши­ ли сделать сюрприз — выкинули асе старые вещи на свалку, а ’ взамен купили модер­ ную мебель. Не смогли они понять из-за душевной глухоты, что старые вещи — часть души матери, ее нетленная память о про­ шедшем. Следует сказать, что Л. Скорик наиболее удаются образы стариков и детей, в них она видит наибольшую искренность и непосред­ ственность, чего лишены многие другие. Ав­ тора привлекают цельные, самобытные на"- туры, близко стоящие к земле, природе: В рассказе «Събрался дед помирать» ста­ рый, много повидавший Мирон — прямая противоположность матери его внука Васят