Сибирские огни, № 1 - 1983

заниями других народов объясняются типо­ логически общими для всех них законами эпического жанра. Заслуживает внимания и еще один мотив, роднящий «Маадай-Кара» с великими эпи­ ческими сказаниями классической древно­ сти. Сватаясь к дочери Ай-Каана — Алтын- Кюскю, Когюдей должен держать испыта­ ние (этот мотив присущ большинству эпо- сов, фигурирует также и во многих сказках о поисках невесты), в которое входит стрельба из лука в «золотой палец», стоя­ щий на золотой горе. Очень интересно, что стрельба из лука в качестве предбрачного испытания встречается в «Одиссее» (никто из женихов Пенелопы не может натянуть лук, это делает лишь Одиссей), в «Рамая­ не» (сватаясь к Сите, Рима один среди всех претендентов натягивает чудесный лук Ши­ вы — Разрушителя мира), в легендах севе­ роамериканских индейцев, поэтически обра­ ботанных Лонгфелло в знаменитой «Песни о Гайавате». Здесь же можно вспомнить и русскую сказку о царевне-лягушке, в ко­ торой братья находят себе суженых, вы­ стрелив из лука и направившись туда, где упала стрела; в эвенкийской сказке герой пускает стрелу в небо, откуда затем спуска­ ется его невеста; в бурятской сказке юноша по имени Булот-Хуре выстрелил по косуле, но та, ударившись о землю, превратилась в лебедя, взяла стрелу в рот и, велев ис­ кать себя, улетела, только после долгих по­ исков Булот-Хуре нашел свою суженую. Как можно видеть, названный мотив из «Маадай-Кара» входит в широкий контекст мирового фольклора. Вообще роль фольклора в «Маадай-Ка­ ра» очень значительна. К фольклорным эле­ ментам относится живая вода, воскрешаю­ щая Когюдея после того, как он побывал в царстве мертвых. Так же следует расцени­ вать и семерых помощников Когюдея, по­ могающих ему исполнять трудные задачи отца невесты — Ай-Каана. В тюрко-монгольских сказаниях герой по имени Когюдей встречаетс'я не только в «Маадай-Кара», он весьма популярен в устном народном творчестве. С ним связан один из наиболее поэтических мифов, отно­ сящийся к «звездному фольклору»,— миф о космической охоте. Это предание обычно относят к трем звездам Пояса Ориона, в которых народная фантазия тюрков и мон­ голов видела трех самок оленя, за которы­ ми с собаками и ловчими птицами гонится охотник. Монголы называют этого охот­ ника Коготей, Кобундей, Хухудой, буря­ ты— Хохосо, урянхайцы — Гогодей, Гок- чу, алтайцы —• Когюдей. Само созвездие именуется монголами — Гурбан-марал (Три маралухй), бурятами — Гурбан-сого (Три самки оленя), киргизами — Уш-аркар (Три архара), алтайцами — Юч-Мыйгак (Три маралухй). Согласно древней легенде, охот­ ник гнался за тремя оленями, и, когда те уже совсем выбились из сил, бог забрал их вместе с охотником на небо, превратив всех в звезды. Сюжет о космической охоте и по­ гоне небесного охотника за оленями-звездэ- ми известен не только тюркским и монголь­ ским народам, он встречается почти у всех охотничьих народов Сибири и Европейско­ го Севера. Иногда вместо оленей фигуриру­ ет лось: у якутов Орион зовется Тайахтаах- сулус (Звезда с лосем), а Млечный Путь считается следом лыж легендарного охот­ ника. Часто этот миф прилагается к Боль­ шой Медведице и Полярной звезде: так, остяки видят в Большой Медведице лося и гоняющихся за ним трех охотников по од­ ному из тюркских сказаний, Большая Мед­ ведица — это семь лисиц, а Полярная звезда — преследующий их охотник. В «Маадай-Кара» Большая Медведица име­ нуется Семь каанов, что представляет со­ бой популярное общетюркское название этого созвездия. Круг фольклорных аналогий к сюжету из «Маадай-Кара», где Когюдей стреляет в Юи-Мыйгак — трех звездных маралух, что-- бы добыть душу Кара Кула, этим не огра­ ничивается. На Алтае записана сказка о кичливом стрелке Эрке-Мергене, похвастав­ шемся, что он стрелой собьет Плеяды или даже, само солнце. Промахнувшись, Эрке- Мерген от стыда зарылся в землю и пре­ вратился в сурка. Близкая по семантике легенда известна из монгольской мифоло­ гии: некогда дьявол (шулма) выпустил на небо три солнца, чтобы сжечь все на земле, герой по имени Бурхан-Болчи из лука сбил два из них и спас людей от гибели. Данный сюжет, видимо, относится к древнейшему мифологическому пласту азиатской куль­ турной традиции. Мифы о стрельбе в солн­ це, луну и об уничтожении лишних светил распространены от Новой Зеландии до Кав­ каза и Северной Америки. У маори этот подвиг совершает герой Мауи, у тунгусо­ язычных орочей на Амуре — Хадау, у ки­ тайцев — легендарный стрелок И, живший во времена мифического императора Яо. Этот миф в различных вариантах известен в Юго-Восточной Азии, на Тайване, в Юж­ ном Китае, в Японии, в Корее, он был зна­ ком древним иранцам, он излагается и в осетинском нартском эпосе, сходные леген­ ды составляют ядро палеоазиатского мифо­ логического эпоса народов Северной Азии, бытуют эти легенды и в Северной Америке. В «Маадай-Кара» миф о стрельбе в звез­ ды и о космической охоте интерпретирован под несколько иным углом зрения, акцент ставится на том обстоятельстве, что, стре­ ляя в звездную маралуху, Когюдей-Мерген хочет заполучить хранящийся в ее чреве зо­ лотой ящик с двумя перепелятами, в кото­ рых заключены души Кара-Кула и его коня. Этот сюжет чрезвычайно интересен и также выводит нас на целый комплекс общечело­ веческих мифологических и , религиозных представлений. Выдающийся английский эт­ нограф Дж. Фрэзер, автор всемирно извест­ ной «Золотой ветви», посвятил этой пробле­ ме специальное исследование. Фрэзер пока­ зал, что сказки, легенды и предания, в которых душа чудовища оказывается за­ ключенной в каком-либо животном или предмете, скрытом в недоступном месте «на краю света» (ср., например, в русской сказ­ ке душа Кощея в игле, игла в яйце, яйцо в утке и т. д.), имеют всемирное распростра­ нение и генетически восходит к тотемизму, предполагавшему воплощение души челове­ ка во внешнем предмете или животном — тотеме («внешняя душа»). Таким образом, данный сюжет из «Маадай-Кара» весьма архаичен. Значительный интерес представляет та часть «Маадай-Кара», где описывается пу­ тешествие Когюдея в преисподнюю, царство