Сибирские огни, № 1 - 1983

(именно изменой■считали они уход «своих» игроков в «чужие» клубы), и вдруг ощути­ ли себя заштатными жителями захолу- чтья, в котором настоящего порядка нет, не было и не будет,— вот об этом мог расска­ зать только писатель-современник, притом живший в таком городе и испытавший все на себе. Немченко сумел это сделать даже вопреки им же самим придуманному сю­ жету. Но бывали и случаи, когда ему не удава­ лось вырваться за черту сюжета, и расска­ зы, порой интересные, а порой просто за­ нятные, так-таки и оставались чем-то вро­ де анекдота, курьеза. Например, уморитель­ но потешны некоторые эпизоды «Северной тишины». Крестьян одной глухой сибир­ ской деревни вдруг одолела шпиономания. А тут как на грех в тех местах работали геофизики. Одного из них, бедолагу, брали «с поличным» раз шесть кряду, пришлось руководству даже справку ему выдать о том, что он «не является шпионом какой- либо иностранной державы». Забавно? Еще бы! Но и только. Забавен и поединок с теленком, нося­ щим странную кличку «Компот». Оказыва­ ется, туристы приучили его к этому напит­ ку, и теперь бычок даже пастухов лишает десерта и вообще готов из-за любимого блюда любого вызвать на корриду. Любопытная и редкая ситуация составля­ ет основу «Цыганского отпуска». Председа­ тель колхоза уговаривает прикочевавшего к нему цыгана-кузнеца перейти на оседлую жизнь, а тот отказывается, поскольку воля дороже.'А потом выясняется, что цыган дав­ ным-давно уже работает на одной из шахт. Зато как только отпуск, он запрягает ло­ шадку, семью — в кибитку, и — пошел странствовать. Что ж? Ситуация и впрямь любопытная, но не более. Не к чему из песни слова выбрасывать — был у Немченко такой период, когда его привлекали случайности. И если ему заметить, что эти рассказы далеки от »сальности, он скорее всего удивится и разведет руками: «Ну, старик! Ведь все так и было». Было-то, конечно, было', а вот бы­ вать уже не могло. Курьез на то и курьез, чтобы случиться однажды, удивить да так и остаться уникальным удивительным слу­ чаем. Видимо, курьезы потребовались пи­ сателю, когда он почувствовал необходи­ мость отстраниться от вымысла, почувство­ вал, что не- стоит фантазировать, а лучше попристальнее присмотреться к жизни, по­ скольку «...мастерица жизнь узелки вязать. Захотел бы, да не придумаешь!» Тогда-то поначалу и увлекла его экзотика факта. Тяга к экстраординарному заметна и ныне. Однако теперь писателя интересует необыч­ ное, но и не случайное притом. В повести «Праздник возвращения птиц» он описывает обряд поминания, странный обряд, совершенно не цохожий на ту пьян­ ку с обжорством, которая ныне почему-то тоже кощунственно именуется «поминками». Две сестры, решив помянуть мать, прихо­ дят к односельчанину старику бобылю. Не­ сколько часов чистят и драят его запущен­ ное холостяцкое жилище, в котором, как сам хозяин говорит, «полный раскардаш». Ког­ да наконец управились, из бани вернулся старик в «выходной» рубахе с приколотой на груди медалью. Откупорил- бутылку и, поблагодарив сестер, помянул добрым сло­ вом их родителей. Сколько смысла, сколько значимости в этом обряде! И само то, что кажется он те­ перь необычным,— укор нам, превратившим естественное, истинно человеческое дело в бессмысленное, неоправданно пышное за­ столье. И уже не требуется ни комментари­ ев, ни авторских «размышлений по поводу», да их и нет в повести. Однажды Немченко понял, что имеющийся у него материал не влезает в прихотливо­ изящные футляры вымыслов. То есть за­ пихнуть его туда при желании, конечно, можно, но непременно при этом придется отрезать что-то значимое и дорогое, а вза­ мен приделать что-то никчемное и чуждое. Поняв это, он стал пи­ сать просто о самом себе. Не -знаю, как определить жанр новых его произведе­ ний: рассказы? очерки? эссе? мемуары? Да и стоит ли загонять всякое лыко в строку литературоведческих терминов, поскольку эти работы почти не поддаются анализу. В них вроде бы нет ни .сюжета, ни компо­ зиции, ни какого-то особого стиля. Просто рассказывает человек о себе, о своей родне, о тс:.;, что пережил и перечувствовал, и рассказывает-то будто с пятого на десятое, будто бы и не очень подбирая какие-то осо­ бые слова, но говорит столь искренне и безыскусно, что меня это захватывает, за­ ставляет думать и о собственной жизни, и о жизни вообще, а временами — просто ком к горлу... Сейчас Немченко в такой поре, когда че­ ловек испытывает себя на откровенность, испытывает строго,, дотошно, иногда с уп­ рямством самоистязания. Он сделал собст­ венную жизнь сюжетом своих произведе­ ний. Трудно сказать, долго ли протянется в его творчестве этот период, надолго ли пи­ сателя хватит. Думаю — нет. Слишком трудно постоянно быть самому себе глав­ ным героем. Неизбежны повторы и пере­ певы. Есть, правда, и другой вариант, ког­ да сама жизнь складывается как невероят­ ные приключения, но для этого надо либо чтоб судьба тебя гоняла, либо чтоб ты ее постоянно ломал. Но тут, как говорится, избави, господи, от первого и не допусти до второго. Вероятно, пристрастная тяга к са­ моанализу у него пройдет, но хочу верить, и писатель своими последними работами да­ ет возможность верить тому, что найденная им мера искренности, найденная им интона­ ция безыскусной доверительности оста­ нутся теперь уж навсегда. ♦