Сибирские огни, № 1 - 1983

героя — милиционер — позволяет проник­ нуть во все сферы жизни и убедиться, что сложившиеся традиционные представления верны далеко не всегда и не всюду. С Пашкой Бересневым на стройке понача­ лу происходят разные казусы, заставляю­ щие его прийти к выводу, чт<} стройка — это «особая республика» и не стоит происходящие на ней события мерить на привычный аршин. В первый же день своего пребывания на Авдеевской площадке Пашка заработал фингал под глазом: ввязался в драку, где один здоровенный детина дубасил двух граждан средней комплекции. Оказалось, это бригадир таким образом прививает тру­ долюбие закоренелым тунеядцам. А что делать бригадиру, если принимают на ра­ боту без разбору всех приезжих (людей катастрофически не хватает), а план давать надо? Бригадир он новый, опыта воспита­ тельной работы нет, вот и учит подручны­ ми средствами. Оказывается, зря Пашка сунулся, зря заработал фингал. Через несколько дней Береснев выследит ночных грабителей, а потом выяснится, что одна бригада каменщиков таким крими­ нальным способом одалживает строймате­ риалы у другой, потому что снабженцы где- то просчитались, а работать надо, надо сдавать объект. Много хлопот Пашке доставляет и Наха­ ловка — поселок, самостийно возникший около строительства. И тут тоже внутрен­ ние 'противоречия. Все мечтают о «городе- саде». Но когда-то он еще будет, а жить надо уже сейчас, и вот вместо продуманного спланированного города растет безалабер­ ная — ни проекта, ни порядка — Нахалов­ ка, к тому же на нее левым путем уходят кирпич и бетон, предназначенные для строй­ ки. Когда еще возникнет сад — скверы, парки, бульвары, а пока население Наха­ ловки вырубает лес на сопке — кто на дро­ ва, кто на жердины для забора. И вроде бы нужно поприжать это нахаловское населе­ ние, но в том-то и загвоздка, что состоит оно не из каких-то «посторонних элемен­ тов», а из тех ’ же строителей, притом в большинстве своем людей основательных, семейных, работящих, и самострой они за­ теяли именно потому, что собрались надол­ го осесть в этом краю. Да, стройка — «особая* республика», и законы у нее особые, но законы эти обяза­ тельны для всех без исключения. Потому и сажает Пашка на девять суток начальника строительства Платохина, когда тот, под­ выпив с огорчения (получил очередную на­ хлобучку в тресте), разбушевался в мага­ зине. Зато позже тот же Платохин скажет Бересневу: «А главное, что было в этой нашей республике, справедливость». Вот тут-то, видимо, и суть. Вот это ощу­ щение справедливости и дорого Гарию Немченко с того времени и до сего дня; за него-то он и благодарен молодости; ему-то он и служит до нынешних пор. Пока беллетрист следил за приключения­ ми героя, хронист тщательно отмечал лю­ бое изменение в жизни стройки: возведен дом, еще один, образовалась первая улица, начались работы на промбазе, появился первый почтальон, открылся филиал строи­ тельного техникума, приехали каменщики из Ростова, а затем донецкие шоферы. По порядку, ничего не пропуская, скрупулезно, с дотошной точностью регистрирует все, д а -' же то, что, казалось бы, не требуется по сюжету книги. Порой он и сам это чувству­ ет, но не может, не хочет отказываться от обязанности летописца, поскольку считает ее своим долгом. «Долг! Что ж, что долг? Это говорят всем, да не до всех это доходит, чего там говорить. Что же теперь — тем, кто пони­ мает, так всю жизнь и подчиняться этому долгу, жить только для других? А те, кому все равно, будут жить как им нравится и только посмеиваться про себя — да где там про себя, и в слух можно сколько угодно услышать!.. А может быть, можно установить разум­ ный предел и остаться честным?.. Или нель­ зя этот предел найти самому, потому что тогда начнется вот так: каждый для се­ бя?..» — Этот принцип, сформулированный в романе Гарием Немченко, тоже програм­ мный. Он впервые сказал о долге, сказал еще не очень умело, в лоб, декларативно, но в общем-то однозначно определил свое отношение к нему. Потом, когда пройдет пятнадцать лет, он будет писать все о том же, но напишет уже короче и откровеннее: «На открытой веран­ де в зимней сырой Гагре, низко клонясь над тарелкой с хашем, .исходящим духови­ тым парком, Юрий Павлович, Юра Каза­ ков говорил, заикаясь больше обычного на чужом для его чуткого уха слове: «С-ста- ричок!.. Тебе надо забыть, что такое З-з- запсиб. И станешь хороший русский пи­ сатель». Ах, как бы хотелось им стать! Но в силах ли мы приказывать собствен­ ной душе? А она летит туда и летит... Зна­ чит, что-то влечет ее туда? Что-то долгими часами там держит? Другое дело, и это моя вина, что до сих пор не смог с доста­ точной ясностью, с полной правдою выска­ зать: ч т о?» С годами ощущение задолженности у писателя будет все возрастать. Лет через пять после публикации романа «Пашка, моя милиция» он поймет, что многим обя­ зан не только друзьям молодости — ребя­ там с Запсиба, но и землякам-кубанцам. Работая над., вторым своим романом, Немченко нашел еще один принцип. Нашел и даже сформулировал его: «Что мы тут на Авдеевской площадке строим? Только завод один? Чтоб трубы стояли да дым шел? Или еще что-то?..» В контексте рома­ на вопрос явно риторический. Конечно, «еще что-то», и даже ясно, что именно — судьбы, характеры, мировоззрение тех, кто создает этот завод. Сформулнровать-то принцип Немченко сумел, а вот сделать его основой романа, «осью привязки», выстро­ ить на нем главный конфликт в то время он не смог. И потому пришлось ему вво­ дить любовную линию (кстати, отношения «Паша+Таня» практически ничем не отли­ чаются от «Миша+Тоня» в предыдущем романе), пришлось все-таки под конец при­ бегнуть к услугам детективной интриги — хищение, погоня, драка, стрельба. А вопрос «Что мы строим?» окажется в центре следующего романа «Тихая музыка победы», только там он прозвучит чуть иначе: «Что мы построили?» Впрочем, для ответа нд него одного романа автору не