Сибирские огни, 1982, № 12

Гнутая старуха наконец показалась из-за синей занавески, неся в обеих руках по алюминиевой тарелке. — Хлеб везешь, на хлеб сидишь, а кушать нет,— непонятно прого­ ворила она и улыбнулась: морщины лучами пошли вокруг большого крючковатого носа. Она поставила передо мной тарелки. На одной было три ломтика черного хлеба, таких тоненьких, что они просвечивали, насквозь; на другой— немножко жареной картошки, нарезанной аккуратными куби­ ками. — Кушай маленько,— сказала старуха,—больше кушать нету,— а сама села напротив, склонив к плечу голову и, подперев щеку ладонью, приняла горестную позу и уставилась на меня своими круглыми выпук­ лыми глазами. Я ежился под этим бессмысленным взглядом, не знал, что делать, и только успевал сглатывать слюну, которая копилась во рту от нестерпимо вкусного запаха, источаемого черными ломтиками хлеба. — Кушай маленько,— повторила старуха.— Я пуду поглядеть на те- пя... Ты похожий на Фрица, который мой сынок. Фриц был когда маль­ чик, он был такой же... как это? Такой же очен длинный и очен худой... Тепер погиб Фриц... Я почувствовал: у меня отвисла нижняя челюсть: — Какой Фриц? На какого Фрица я похож? Старуха приподнялась, подставила ухо: — Каво говорил? «Да это же немка! — догадался я.— И сын у нее, этот самый Фриц — тоже немец! А я расселся, угощаться вздумал!» Старуха тревожно глянула на меня, будто угадала мои мысли. За­ говорила быстро, еще больше коверкая русские слова: — Ми — немцы... Ми — из Поволжья приехаль... Ми ненавидим фашист... Мой сынок Фриц на трудовой фронт погиб... Я не слушал старуху. Перед глазами вдруг отчетливо возник га­ зетный снимок: на затоптанном грязном снегу лежит истерзанная де­ вушка. Рубашка на ней разодрана в клочья, будто катала ее по снегу целая свора собак. На шее у девушки — обрывок петли из толстой ве­ ревки... , Газету с таким снимком принесла однажды в класс наша старень­ кая учительница Анна Константиновна. «Дети, это Зоя Космодемьян­ ская,— сказала она и пустила газету по рядам.— Постарайтесь запом­ нить этот снимок на всю жизнь... Это у меня самая большая к вам просьба». Первые заплакали девчонки. Анна Константиновна тоже от­ вернулась к окну, стала громко сморкаться в носовой платок. А потом и мы. мальчишки, не выдержали: кто закрыл ладонями гла­ за, будто голова вдруг разболелась, кто под парту будто за упавшей ручкой полез... И сейчас, глядя на старуху немку, я почувствовал, как что-то пере­ вернулось у меня в груди, как сами собой сжались кулаки до боли в ладонях от впившихся ногтей. Я положил на тарелку взятый хлебный ломтик, вылез из-за стола, попятился к двери. Старуха глядела на меня и горестно качала головой. На улице я стал вытирать кончики пальцев, которыми держал лом­ тик хлеба. Наши уже напоили лошадей и собрались ехать дальше. Я никому ничего не сказал. Только когда отъехали от села, перебежал на телегу к Васильку, спросил: — Я похож на фрица? — На какого фрица? — вытаращился Василек. — Ну... на фашиста. Он оглядел меня внимательно, серьезно сказал: — Вообще-то что-то есть. На картинках фашистов рисуют, как они от наших драпают — такие же худющие, шкелеты одни. И лохмотья, как на тебе: заплатка на заплатке... 90