Сибирские огни, 1982, № 12

зу большую честь: мы первые в районе отправляем на элеватор крас­ ней обоз с хлебом сверх плана! — А как же с авансом? Колхозникам-то обещали?..— Федор Ми­ хайлович за все время перепалки только сейчас, кажется, растерялся по-настоящему. — Выдать покеля отходы! Как постанрвляли — по двести граммов на трудодень! — отрезал председатель.—И снаряжай свои подводы в общий колхозный красный обоз. Чтобы флаги, лозунги там всякие — все честь по чести... Да, чуть не забыл: у тех, кто успел получить пше­ ницу — изъять! Заменить на отходы! Иначе... 4 Отходы, плевела, охвостья, озадки, одонкй, полова, обвейки... Каких только названий не придумано этому суррогату, что остается при веянии, при очистке зерна! Однако как ты его не называй, от этого он лучше не становится: семена сорных трав, не более того. Возьмешь отходы на ладошку,— господи, чего в них только нет! Черная, похожая на мак, лебеда, мелконький рыжеватый рыжик, масля­ нисто блестящие дробинки конопли, золотистые сережки овсюга, се­ мена пырея, осота, ширицы, крапивы и лишь совсем немного сморщен­ ных зернышек пшеницы либо ржи. Самая пакостная примесь в этом разнотравье —полынь. Серые шишечки полыни, высохнув, растираются в порошок, который отвеять потом почти невозможно, и «хлеб» из отхо­ дов по вкусу напоминает хину. «Умрешь — и не будешь знать отчего»,— говорит бабушка Федора. От колхозных амбаров мы с мамой везли полтора мешка отходов. Мама больше не говорила ни слова, молчала, закаменев лицом. И дома, молча села на лавку, по своей привычке уставилась куда-то за дверь немигающими, невидящими глазами, бабушка Федора сунулась, было, к ней с расспросами, но и без этого сразу все поняла. И, видно, как-то хотела разгрворить, утешить сноху. — А я уж и капустные листья приготовила,—улыбнулась она.— Думаю, быстренько пшеничку смелем — и заведу я квашонку, и напеку с новины буханок на поду, на капустных листиках, как бывалоча, до вой­ ны. Помните? И уж вся измучилась. Думаю неужели не получится, не­ ужели позабыла, как хлебы пекут... И только теперь мама уронила голову на стол, уткнулась лицом в ладони, и спина ее содрогнулась от вырвавшихся рыданий. Бабушка засуетилась вокруг, потом присела рядом, положила ей, как маленькой, на голову свою руку. А сама казалась подростком, девочкой рядом с большой и сильной мамой. Глава 7 . Степъ да степъ кругом... і Поэзией степного раздолья овеяна Кулунда! Можно сутки идти и десять, но все так же будет далек и призрач­ но пуст горизонт, все так же будет тревожить сердце пронзительная даль, все так же будут кружить орлы над сивыми от ковыля загривками древних татарских курганов, и только одинокие березы осветят доро­ гу в ночи... Густой синевою залита степь, волчьим глазом вдали мигает огонек одинокого костра. Пастух ли греется у огня, охотник ли там готовит свой нехитрый ужин... Старичок поднимется от огня шагнет навстречу; 82