Сибирские огни, 1982, № 12

НЮШИН (после паузы). Обо всем деда расспросили?.. Ему теперь спросить можно? ЛУКАНИН. Спрашивай, Трофимыч. НЮШИН. Ты теперь, Петрович, большой человек, по всем городам, над какими дымок-то идет, бываешь... Вот ты мне и скажи: а под Маг­ ниткою тоже колба растет или нет? КОЛЬКА. Вопрос принципиальный, да. ЛУКАНИН. Чую, Трофимович, подвох, а вот в чем он? НЮШИН. Просто подумаешь другой раз: когда предложили ме­ таллургам подсобные хозяйства свои отдать — помнишь? Мы отдали, а на Магнитке нет. В чем причина?.. А потом догадался. У них там, думаю, поди не растет колба, надеяться было не на что, вот и не отдали. А мы на ее понадеялись: прокормимся! ЛУКАНИН. Э-эх, дед, дед!.. В самое ты меня больное место! НЮШИН. А разве тогда ты уже был директором? ' ЛУКАНИН. Секретарем парткома был, дед. НЮШИН. Значит, тоже помогал? Инициативу в жизнь проводить? ЛУКАНИН. На теперешней своей работе как раз на этом деле ин­ фаркт я и заработал —добивался, чтобы повсюду подсобные хозяйства восстановили... НЮШИН. Извини, Вигя. Извини. Это я решил тебе маленько сдачи дать. За ордена свои. На базаре. Знаешь ить, что не там я их заработал. Но сегодня тем, кто на базар продавать несет что, если только не спеку­ лянт, не ордена, может, но похвальные грамоты я давал бы! ХАПРАТОВ. За молодых специалистов был, по-моему, тост? НЮШИН. Да я уже все. Молчу. ШОШИНА. Да хоть бы немножко помолчал. Виктор Петрович на праздник приехал, отдохнуть хоть немножко... АНДРЕЙ. Виктор Петрович, тебе слово. КОЛЬКА. От имени и по поручению. ЛУКАНИН. Поручения не было, а вот от имени —можно... Спасибо за первую сталь, хлопцы! ТУСТУГАШЕВ. Тобавить мошна? Хочу еще са то выпить, чтопа Михайла мой осенью не саполевал. Слышишь, Михайла? МАРЬЯША. А чем он, такой здоровяк, заболевает? ТУСТУГАШЕВ. А саполишкой саполевает, отнако. КОЛЬКА. Болезнь особая! ТУСТУГАШЕВ. Осопая, да. Только шорцы саполевают. Каждой осенью, когда сесон охотничий начинается. Рапоту просил, три месяца пошел сополевать!.. Смотри, Михайла! Путешь осенью рапоту просать, тайку са сополем пегать —ни отной металюшки не получишь са труд. Как я! ЕЛКА (показывает себе на грудь). А за что же тогда у вас? ТУСТУГАШЕВ. Это са то, что упекал тока отин рас, да. Сорок пер- вом,- Когда войну объявили, мине тут же проню тали, а я перданку на плечо и— пежать! ХАПРАТОВ. В тайгу? ТУСТУГАШЕВ. В другую сторону, отнако. На пронт. Там, правда, друкую перданку тали. КОЛЬКА. Чуть лучше. ТУСТУГАШЕВ. Прицел у ее был септический. Далеко пить мошна. Ох, далеко! Што характерно, один рас до генерала немецкого достре­ лил—от шороху нателал! МИХАЙЛА. Теперь не остановишь. ТУСТУГАШЕВ. Самый длинный сесон был — четыре года! И что карактерно —никто не рукал потом, никто не стытил. Сколько до этого с рапоты пегал, никогда в Кремль не свали, а тут прикласили. Михайла Иваныч Калинин шипка старенькой скасали, латошку нада тиконько жать, штопы друким досталась, а он сам чуть руку мине не оторвал. Спа- сипа, говорит, отнако, Ван Ваныч! МАРЬЯША. Так и сказал?, Вам лично? 150