Сибирские огни, 1982, № 12

давно были не мальчишками, давно позабыли тот далекий и прекрас­ ный мир отрочества, где не надо было лгать и притворяться. .7 А угостил он, Вася Жебель, тогда меня крепко. Очнулся я только на другой день, в больнице. Голова сплошь забинтована, один глаз оставлен, да и тем вижу плохо, как в красном тумане все. И слабость такая, что ни рукой, ни ногой пошевелить не могу, будто они пришиты к постели. Лишь через несколько дней стал очухиваться помаленьку. В палате нас было человек десять, большинство взрослые,—у кого рука или но­ га сломаны, у кого ребра, а у кого так же, как у меня, черепок пробит. Насмотрелся и натерпелся я там такого, что не приведи господні Это ведь иной храбрится и хорохорится, пока в больнице не полежит: ни­ чего, мол, не боюсь, мне море по колено, сама смерть не страшна! А как поглядишь на страдания людские да почуешь рядом ее, безглазую,— вот она, около старика Платоныча ночью на краешек койки, у изголовья, присела,— значит,^ не дожить Платонычу до нового солнышка, накроют его с головою простынью и унесут куда-то...— как почуешь ее в двух ша­ гах от себя, так скоренько гонор с тебя соскочит. Справа от меня, на освободившуюся койку Платоныча, положили другого старика. Был он длинный, костистый, но крепкий еще, надёж­ ный. И очень серьезный. Когда его принесли, он по-хозяйски оглядел палату и первым делом стал знакомиться с соседями по койке. —Будем знакомы, малец,— сказал он мне.—Максимом Войновичем меня кличут. — Это что же, вашего отца Воином звали? — не сдержал я лю­ бопытства. — Воином, ага. Да только какой из него был воин! — нахмурил­ ся старик.—С рождения два агромадных горба на себе таскал — спе­ реди и сзади. Когда помер, то заместо гроба в ящике пришлось его хоронить... Ты-то по какой такой нужде сюда попал? — Я почему-то сразу проникся к нему доверием и уважением. Встречаются такие люди, которые в естестве своем откровенны и рав­ ны с каждым, не считаясь ни с возрастом, ни с положением. Я рассказал старику всю историю с Васькой Жебелем. — Ничего,—успокоил меня Максим Воинович.—До свадьбы все подживет... Много еще у нас таких, как твой Васька, куда ж от них денешься? Не у капиталистов занимаем — свои растут. А почему, по какой причине? Поди, разгадай! На одной грядке сидят редька да реп­ ка, одна — сладка, друга — крепка. Слыхал такую прибаутку? — Значит, так и должно быть? — спросил я.—И при коммунизме они будут, плохие люди? — Эк, загнул! — крякнул старик.—Да коммунизм-то — это и есть они сами, люди-человеки. Какими они будут, такой и коммунизм для себя изладят... Разговаривали мы с ним часто, и на самые разные темы. Ему, видно, нравилось беседовать со мной. — Любопытный ты малец,— говорил старик.—А любопытной Вар­ варе — нос оторвали. — Плохо быть любопытным? — Может, и неплохо, да только и своей мозгой доходить надо, а не все спрашивать. Чужим, брат, умом не проживешь. Неулыбчивым скуластым лицом, особенно вислыми, как у моржа, усами здорово напоминал он мне портреты писателя Алексея Макси­ мовича Горького. Я сказал ему об этом. — Читал маленько, в силу грамотешки своей,—отозвался Максим Воинович.— Здорово о жизни понимал человек! Особенно понимал ду­ шу рабочего. 8 Сибирские огни Мі 12 113