Сибирские огни, 1982, № 12

тивления? Это все равно, что дубасить кулаками боксерскую грушу, ка­ кая висит в школьном спортзале. Отступился Васька, и я сразу почувствовал, что одноклассники стали относиться ко мне с большим вниманием и уважением. А Васькин авторитет, наоборот, покачнулся: прежние подчиненные один за другим стали выходить из его повиновения. Не сразу, конечно, он он сообразил, в чем дело. Стал хмурым, стал кидать на меня косые взгляды. Я понял: быть беде, Васька ни за что не простит мне моей гордыни. Так оно и случилось. Как-то вечером он снова встретил меня в глухом пустынном пере­ улке. Было ветрено, тусклая лампочка качалась на столбе, скелетистая тень от голого тополя металась по заснеженной дороге, а мне показа­ лось, что качается под ногами земля. Васька подошел и молча ударил меня в грудь. И я почувствовал, что на этот раз пощады мне не будет: он станет бить меня, даже если я упаду. Пока я. не сдамся. Выхода У меня не было, и я ответил ударом на удар. Ваську, видно, удивила моя дерзость. Он хмыкнул, громко высморкался и снял полушубок. — Ну, теперь держись,— тихо сказал он.—Лапоть деревенский. И началась настоящая драка. Васька, конечно, был сильнее. У меня в те годы, видно, от постоянного недоедания, часто кружилась голова и шла носом кровь. Но то, что я уже в десять лет начал ломить мужиц­ кую работу, тоже не прошло даром. Это закалило во мне выносливость, сделало ловким и сметливым. Не последним я был борцом и драчуном у себя в деревне. И Васька- понял это. И уже не махал руками, как ветряная мельница крыльями, а подобрался, стал бдительнее. И все равно я изловчился, дал ему хорошую подножку, он кубарем полетел в сугроб. Но успел вскочить и теперь кинулся на меня с остервенением. Он даже взвизгивал и рычал по-собачьи. К побоям я давно привык, они не вызывали у меня затмевающего рассудок бешенства, и я был хладнокровен. И еще одна прежняя Васькина наука пригодилась мне теперь: он научил меня надежно защищаться, а сам этого делать не умел. И я хорошо доставал его в челюсть, под дых и в другие болевые места. Васька зверел. Он тяжко хлюпал разбитым носом, тоненько скулил и все пытался сблизиться, чтобы вцепиться в меня зубами. Я отбра­ сывал его точными ударами, он снова валился на меня, стремясь до­ стать за горло. От хорошего пинка он отлетел назад, схватился за жи­ вот, согнувшись в три погибели. Шатаясь, он с трудом добрался до за­ бора, повис на нем вс^м телом, и вдруг с треском рванул на себя шта­ кетину. Первый Же удар увесистой палки пришелся мне по голове. Земля встряхнулась под ногами, но я устоял. Я успел еще заметить, как из-за угла выскочили несколько человек и кинулись к нам. Наверное, это были Васькины дружки. — Незаконно! — кричал один из этих «корешей», бежавший впе­ реди,— Брось палку! Незаконно! Кажется, это был всегда тихий, застенчивый Дима Бережков. Но тут еще рйз земля встряхнулась подо мною, встала на дыбы, опроки­ дывая меня навзничь. ...А теперь вот мы с Васькой Жебелем, два немолодых уже мужчины, встретились в студенческой столовой и стояли друг перед другом, не зная, о чем говорить. Он с наигранным любопытством интересовался моей профессией, я спросил в свою очередь о судьбе любимого в ту давнюю пору учителя зоологии Леонида Васильевича Смагина. Первая вспышка злобы, возникшая, когда увидел я его и узнал, как-то сразу прошла, притупилась, и теперь одно было желание: скорее бы кончить этот натянутый, никчемный разговор и разойтись. И еще изловчиться бы как-нибудь, схитрить, чтобы не подать на прощание руку. Но ничего из этого не вышло: когда Васька протянул свою,—большую, холодную, влажную от пота, я машинально, как и при встрече, прикоснулся к ней ладонью. Так требовало приличие взрослых, а мы с ним уже давным- 112