Сибирские огни, 1982, № 11

Вернулась Люся. Поставила на стол сковороду, уже успокоенная, улыбнулась Климову, попросила нарезать хлеб. Он поднял булку, обтер рукавом и сделал то, что просили. — Почему ты всегда обижаешь меня? — спросила она за едой. — Ты сама начала первая. — Ох, Климов,— вздохнула она.— Конечно, всегда и во всем виновата я. Сколько мы с тобой живем и всегда я. — Три дня мы с тобой живем,— удивился Климов. — Четыре,— поправила она.— И не все ли равно, сколько". Главное, что ты невни­ мателен ко мне. — А ты ко мне? Ты даже не заметила, что я изменился. — Если бы,— усмехнулась Люся.— Если бы ты изменился по отношению ко мне. — Да ты посмотри на меня. Посмотри. Разве я похож на себя? — К сожалению, Климов,— сказала Люся, бросив беглый взгляд. •— А ты хочешь, чтобы я походил на знаменитого артиста? Климов ощупал свое лицо. Ощущение текучести не уходило, просто он постепенно привыкал к нему. Он развернул зеркало и увидел, что так оно и есть. Лицо было его и не его одновременно. Он погрозил зеркалу кулаком и прошептал: «Разобью!» Достал фотографии и протянул Люсе. — Ты просила. Сравни сама. Это я, каким был год назад.' •— Какая противная,— сказала Люся и отложила фотографии.— Нос кверху, гу­ бы поджала, глаза злые. И как ты с ней жил? Климов обиделся за свою жену и хотел было сказать, что она намного лучше Лю­ си, но пересилил себя. — А я? Ты на меня посмотри. Разве похож? — Конечно, похож. Ну, страшным ты был, сейчас немного получше, не все ли рав­ но? Это тебя жена так затюкала. Разве главное во внешности? Сосед наверху хихикнул. Климов снова подошел к зеркалу и недоверчиво потро­ гал текучие формы лица. — Что это тебе в голову пришло, Климов?— спросила Люся.— Ты, как красная девица, в зеркало таращишься? Уж не влюбился ли? — Влюбился,— буркнул Климов, садясь на место.— В тебя влюбился. — Нужна мне твоя любовь! — пренебрежительно сказала Люся. — Интересно! —удивился Климов.— Что же ты хочешь от меня? — Заботы и уважения,— сказала Люся.— Если мы полюбим друг друга, то будем напрасно мучиться. Я очень любила своего Колю и что же хорошего видела? Сначала мучилась, что он меня не любит, потом из-за ревности, а потом уж, очень долго, из-за того, что он погиб. Если бы я не любила его так сильно, то мне жилось бы легче. Очень просто. — Мудрая ты, как змея,— сказал Климов, покачав головой. — Это я-то змея? — угрожающе спросила Люся и отложила вилку. — Ну, как сова,— сказал Климов, не желая ссоры. — Ах, сова! Ну, Климов, ну, наглец! Я его кормлю, пою, а он меня оскорбляет! Ну, скотина! Она поискала глазами, чем бы запустить в Климова, но расстояние между ними было слишком небольшим, поэтому она быстро протянула руку и крепко дернула его за нос. — Злая ты, а не мудрая,— обиделся Климов и отошел к окну.— Навязалась на мою голову. То не скажи, это не сделай. — Это ты навязался,— вскипела Люся.— Господи, что я тебе сделала плохого? Ты постоянно оскорбляешь меня. Все меня обижают, я так люблю людей, а меня обижают. Она закрыла лицо руками, и Климов догадался, что она сейчас заплачет. Он хотел сказать ей еще несколько резких слов, но страх перед женскими слезами пересилил. — Ладно,— сказал он.— Прости меня. Я был не прав. — Гениально,— тихо сказал сосед.— Признать себя неправым при полной право­ т е— это мужская доблесть. Ты делаешь успехи, Клизма. — Выключи радио,— сказала Люся.— Покоя нет в этом доме. Ты почему не добь­ ешься хорошей квартиры? — Где же я ее возьму? С меня и такой хватает. — Раньше хватало. А сейчас мы живем вдвоем. Неужели не понятно? — Понятно,— буркнул Климов и показал кукиш зеркалу. 94: