Сибирские огни, 1982, № 11

— Мог бы и догадаться. — Не срывай на мне свое плохое настроение. Это несправедливо. — Несправедливо, когда ты лежишь на диване и ни черта не делаешь. — Послушай! — не выдержал Климов.— Я не лежу, а сижу, как видишь. И вооб­ ще, какого черта ты предъявляешь мне претензии? Ты кто? Не нравится — уходи. И не­ чего мне нервы мотать. — Ах вот как! — вскричала Люся и запустила в Климова булкой хлеба. Климов увернулся. Булка пролетела мимо и ударилась в стену. — Не бросайся хлебом, дура! И оставь свою привычку кидаться чем попало. — Конечно! Хлеб для тебя— это что попало! Ты ничего не ценишь! Белоручка! Климов опешил. Люсина логика ошарашила его. Тогда он встал и подошел к ней, и взглянул ей в лицо. — Ну, что уставился, черт белоглазый? —сказала она. — Гляжу на тебя новыми глазами,— сказал Климов, ожидая, когда она сама уви­ дит его другое лицо, и даже радуясь заранее ее растерянности. — Ну и что? — спросила Люся, нимало не удивляясь.— Не нравится? ' — А тебе? — спросил Климов.—Мое лицо тебе нравится? — Лицо как лицо. Страшное и наглое. Отойди, не мешай дело делать. — Ты близорукая, да? Посмотри на меня внимательнее. — Ох, и надоел же ты мне! — сказала Люся и ушла на кухню. — Я ей надоел! — сказал Климов двери,— Нет, вы поглядите, я ей надоел! Приш­ ла непрошенно, ведет себя, как хозяйка, да еще и шпыняет меня, как мальчишку. Ну, не свинья ли? — Свинья,— охотно согласился сосед. — А ты не лезь в чужие дела! — пригрозил Климов.— И без тебя тошно. — Должен же я с кем-то разговаривать,— возразил сосед.— Мне, может, скучно. — А ты полетай,— предложил Климов.— За облаками. Там чудная погода. Только оденься потеплее и по сторонам гляди. — Злопамятный ты,— вздохнул он.— Весь в меня. И не боишься совсем. Десять казней на тебя нашлю. — Знаю твои казни. Тьму египетскую ты коротким замыканием заменишь, вместо саранчи клопов нашлешь и все остальные так же. Не казни, а козни. Мельча­ ет бог! И в кого превратился? В склочного соседа по коммуналке. Позор. — С кем не бывает,— скорбно сказал сосед.— Все изменяется. На то и диалек­ тика. Ты ведь тоже изменяешься. — Самоутверждаюсь. — Вот-вот. Самоутверждение у слабых людей всегда начинается с унижения дру­ гих. На большее ты и не способен. — Способен. Я буду драться. Хватит лежать и ныть в тряпочку. — Ангел резвый, веселый, кудрявый, не пора ли мужчиною стать? —- неожиданно пропел фальцетом сосед. — Не искажай цитаты,— сказал Климов.—Ты сам хотел этого. — Хотел, да расхотел,— сказал сосед.— Ты ведь знаешь, я все назло делаю. Та­ кой уж у меня характер. — Сам же унижаешь других. Слабак ты, а не бог. — Сосед я твой,— вздохнул тот,— Всего-навсего. Сколько тебе об этом твердить? Заладил одно: бог да бог. Ты вот только помощи у меня просишь, а сам ни разу не поинтересовался, может, и я в ней нуждаюсь. Может, я старый, больной, одинокий? Может, у меня ревматизм застарелый и камни в почках? Может, мне стакан воды по­ дать некому? Ты привык, что о тебе заботятся, а сам о других не умеешь. Поучись сна­ чала, а потом уже самоутверждайся. — Ты мне ничего о себе не рассказывал. Я помогу, если надо. — А зачем обременять других своими бедами? У всех своего горя хватает. Ты ле­ зешь со своим, а чужого не видишь, и знать не хочешь. Нет, Климов, рано тебе еще мужчиною становиться. Ты еще так, недоделок. — Ладно тебе,— махнул рукой Климов.— Только критиковать и умеешь. — Был бы я твоей женой,— сказал сосед,— я бы тебя еще раз бросил. Только подальше и побольнее. Мне тебя не жалко. —- Тогда и мне тебя,— ответил Климов и включил погромче радио. 93