Сибирские огни, 1982, № 11

ный... И чего ты раскипятился? Твое желание исполняется. Теперь наверняка твоя жена вернется к тебе. Разве ты не об этом мечтал? — Мечтал, мечтал,— буркнул раздраженно Климов.— Только на черта мне твой потоп? Без этого нельзя, что ли? — Счастья надо добиваться упорным трудом,— сказал сосед голосом матери Кли­ мова.— Только в испытаниях выковывается настоящее Счастье. Климов вздрогнул. Он узнал надоевшие нравоучения. — Пересмешник,—сказал он.—Хулиган. Я на тебя в ЖКО пожалуюсь, что жиль­ цов топишь. — А я на тебя в местком анонимку напишу,— мстительно сказал сосед,— что ты в бога веришь и с соседями ругаешься. Вот! — А я в тебя не верю! Нужен ты мне! — Софи-и-ст! — насмешливо протянул сосед —-Схоластик! В бога не веришь, а с богом ругаешься. Во даешь! Климов подставил таз и пошел выливать ведро. — Простите,— спросил он старушку на кухне,— вы не знаете, кто живет надо мной? . ' ' ' ’ ’ — Кто-нибудь да живет,— ответила старушка.—Человек живет какой-нибудь. — Мужчина или женщина? — Или мужчина, или женщина,— ответила она,— или оба сразу. Это уж непре­ менно. А вот вы где живете? — Здесь! — удивился Климов.— Уже месяц! — Ишь чего. А я и не видела такого,— спокойно сказала старушка и пошла до­ варивать щи. Через час потоп прекратился. Климов взмок и вымок, пока выливал воду и выти­ рал пол. Ругаться больше не хотелось. Он уже убедился в том, что конфликтовать с соседями хлопотно, с богом — глупо. Даже если такого и не существует. «Я же мирный человек,— думал Климов.—Что это я сам в бутылку лезу? Такого со мной раньше не было. Нервы сдают». То и дело он подходил к зеркалу и всматривался в затуманенное стекло. Ему ка­ залось, что лицо его изменяется без перерыва. Ощущение было чисто физическое. Слов­ но бы поверхность лица стала размягченной, текучей, и движения мышц подчас не сов­ падали с его желанием нахмуриться, скажем, или улыбнуться. Хотелось сбросить эту раздражающую маску, он часто дотрагивался до лица, пытаясь избавиться от тягост­ ного ощущения, но оно не уменьшалось. В свое время из маленького ребенка он превратился в мальчика, потом в худого веснушчатого подростка, в юношу, в мужчину, и все эти естественные метаморфозы ^ни­ кого и никогда не удивляли. Так заведено. Человеку свойственно не только ошибаться, но и изменяться до тех пор, пока последняя перемена не растворит его в земле. И как знать, думал в эти часы Климов, быть может, его теперешняя метаморфоза тоже зако­ номерна, просто более редка и менее известна. Ведь был он когда-то ребенком, и ниче­ го — никто не удивляется, что тот, позавчерашний маленький Климов, и этот, тридца­ тилетний,— один и тот же человек. Он думал так, но мысли эти все равно не успокаивали. Сам он ни разу не видел и не читал нигде, чтобы человек вдруг начал менять свою внешность. Тогда он повернул зеркало стеклом к стене, сел на диван, взял книгу наугад и, стараясь не обращать вни­ мания на взбунтовавшееся свое лицо, стал дожидаться прихода Люси. Она пришла, нагруженная чемоданами, тяжело опустила их у порога и, не разде­ ваясь, села на стул. Климов боялся повертываться к ней, он не хотел пугать ее новым своим лицом. — Как дела? — спросил он с дивана. Она промолчала, вздохнула и, поднявшись, начала медленно раздеваться. — У тебя плохое настроение? — спросил он. Она открыла чемодан и стала вынимать платья, белье, безделушки. — Не хочешь разговаривать? — спросил Климов. — Хочу,—сказала она, раздраженно.— Я смертельно устала. У меня болит голо­ ва. У меня неприятности на работе. А ты весь день лежишь на диваше и бездельни­ чаешь. — У меня отпуск,— вздохнул Климов.— Я не виноват, что у тебя болит голова. — Мог бы сходить в магазин и приготовить ужин. — Я не знал.