Сибирские огни, 1982, № 11

— А конкретнее! — не унимался Климов. — Ты хочешь что-нибудь попросить? — осторожно спросил тот. — Хочу! — твердо сказал Климов. — Тогда не бог. — Значит, ты —черт! — уверенно сказал Климов и отвернулся к стенке. — Ну вот! — огорчился другой.— Что за глупый подход! Ты что, христианин? — Кажется нет,— осторожно сказал Климов, опасаясь подвоха.— По-моему, я атеист. — Тем более. Атеист, а говоришь глупости. Я — твой сосед сверху. Всего-навсего. — А почему я тебя так хорошо слышу? — заинтересовался Климов. — Акустика,— вздохнул сосед.— Думаешь, только у древних строителей была свои тайны? Между нашими комнатами есть узкий звуковой коридор. По нему можно разговаривать друг с другом. А ты сразу в мистику ударился! Для таких, как ты, всег­ да или бог, или черт, или черное, или белое, или доброе, или злое, а середка — никогда. Дуалист дихотомический. Задрипанный, к тому же. У — Да нет! — воспротивился Климов.—Между богом и чертом тоже есть серед- ка — ангелы. Меня в детстве мама ангелочком называла. — Ясно,— сказал сосед,— Ты любишь самого себя. Так бы и сказал.* — Ну почему же? — обиделся Климов.— Я своих детей люблю. Когда они были маленькими, тоже на ангелочков походили. Кудрявые, голоса звонкие, щеки розовые. Я их очень любил. — А сейчас меньше? — Не знаю,— вздохнул Климов.— Они выросли и превратились в мальчика и де­ вочку. А потом станут мужчиной и женщиной. Вот и все. А ведь ангелы бесполы. — Ты опять разделяешь мир на две крайности,— сказал сосед.—-Внешнее —- внут­ реннее, духовное —телесное... Скукотища! Ты, наверное, очень несчастен? — Конечно,— охотно сознался Климов.— Я очень несчастлив. — А почему? — Ну как же! Меня бросила жена, она отняла у меня детей, я совершенно один. Меня никто не любит. — Но ведь ты стал более свободен? Теперь ты ни от кого не зависишь, тебе ни о ком не надо заботиться. Разве одиночество — это не шаг к совершенству? — Я думал об этом,— удивленно признался Климов,— но мне от этого не легче. Я хочу, чтобы мне вернули утерянное. * ' — Значит, ты — раб в душе? — ехидно спросил сосед." ~ — Глупости какие! — возмутился Климов и даже привстал с дивана.— Я снова хочу быть отцом и мужем. Это так обыденно и просто. При чем здесь рабство? — Но если ты привязан к чему-либо, значит, ты зависишь от этого? Так ведь? — Может, и так. — Если человек привязан к веслу на галере или к тачке в руднике, разве мы не назовем его рабом? — Но это же разные вещи! — воскликнул Климов.— Ты упрощаешь! Отдавая лю­ бовь другому человеку, я получаю взамен тоже любовь. А раб за свою любовь полу­ чает зуботычины. — А ты за свою любовь не получил ли хорошего пенделя? — перебил его сосед.— И думаешь, ты один такой? Как бы не так! — Диалектика,— буркнул Климов.— Превратности жизни. Невезуха. С кем не бывает. Кто бы уж рассуждал о диалектике, так только не ты,—сказал сосед пренебре­ жительно и даже фыркнул носом.—Двоечник. —1А по какому праву ты меня оскорбляешь? — обиделся Климов. Гы меня звал? Хотел, чтобы я с тобой разговаривал? Ну, вот тогда и терпи. — Я хотел, чтобы ты меня успокоил, а ты обзываешься. — И буду! — уверенно заявил сосед.— Даже больше. Ты скотина, Климов. Слиз­ няк малохольный, слабак. Страдаешь? Упиваешься своими страданиями? Мазохист во­ нючий! — Ну знаешь! — выдохнул Климов, но ничего больше не сказал, засопел носом и перевернулся на живот, уткнувшись в подушку. Некоторое время было тихо. Включился холодильник, тонко зазвенел стакан, стоя­ щий на нем. — Чаю хочешь? — неожиданно спросил сосед. 82