Сибирские огни, 1982, № 11

сильнеє его, и он склонился перед этой силой с обреченностью висельника, и поплелся в ванную сцрвать слезы, на ходу запахивая рубашку,- После развода Климов перебрался в маленькую комнату так называемого секци­ онного типа, а проще говоря — в коммуналку, где кроме его было еще пять комнат. Все дела по разводу и размену решала за него жена, и это была последняя ее забота о нем. Он соглашался на все, он думал, что если прежняя жизнь разрушена навсегда, то новая, как бы она ни началась, никогда уже не приведет ни к чему хорошему. Хорошее Кли­ мов связывал с той жизнью, когда он приходил в чистую и уютную квартиру, где ждали его голоса детей и заботы жены, столь естественные, что казались сродни воздуху, воде и смене времен года. Жена выделила ему необходимую мебель и посуду, и в общем-то, разделила все по справедливости, ведь у нее оставалось двое детей, а Климов вдруг стал холост, одинок и свободен. Приходя с работы, он пробирался по тесному коридору, где всегда висело чужое белье, а с кухни доносились голоса и запахи, и чужие женщины задевали его локтями, и чужие мужчины в мятых майках хмуро кивали ему. В первые дни он бедствовал. И совсем не от безденежья, а просто потому, что никак не мог приучить себя покупать хотя бы булку хлеба по пути с работы. Лежа на диване и глядя вверх, он думал о том, что вывернутый наизнанку потолок, ограждаю­ щий от него небо, превращается в чей-то пол,'и тот, кто выше его, так же, как он, по­ пирает его своими ногами, и так же дышит на своем диване, и так же смотрит вверх, в белую пыльную стену, поставленную горизонтально. Мать Климова, умершая не так давно, считала мужчин никчемными придатками рода человеческого, долго и красноречиво могла говорить на эту тему, и право же, в свое время из нее получилась бы неплохая царица амазонок. Но ее единственный ребе­ нок был, к сожалению, мальчиком, и она прилагала все усилия, чтобы не замечать это­ го уродства. Она даже одевала его, как девочку, правда, только дома, потому что смея- .лись больше над ней, чем над ребенком. Она покупала ему куклы, учила вырезывать из бумаги платьица и сарафанчики и не стригла волосы. А самому Климову было все рав­ но, кто он есть на этой Земле, он зная, что живет, дышит воздухом, пьет воду, понима­ ет речь людей и даже совсем немного — птиц и зверей. Он знал, что его называют чело­ веком и не так уж важно, к какой из двух разновидностей рода людского он принадлежит. Но это было в раннем детстве, потом стало трудно— он постоянно ощущал свою раз­ двоенность, и отрочество прошло для него, как затяжная болезнь. Он переболел им, как оспой, и природа повернула так, как и задумала раньше, потому что она всегда испол­ няет все, что задумано, и тем отличается от человека. Климов влюбился. Она была высока, сильна и прекрасна. Так казалось Климову. Сам он был невысок, хрупок телом и не любил зеркала. Он вконец поссорился с ма­ терью и .долго, униженно ухаживал за той, лучше кого не бывает. Они поженились, она добилась квартиры, она родила ему умных красивых детей, совсем не похожих на Кли­ мова, но все равно, родных и любимых. И вот, она разлюбила его, теперь он живет один и никому на свете не нужен. Даже самому себе. Он запомнил последнюю ночь, когда были уложены все вещи, и наутро они долж­ ны были разъехаться по разным квартирам, надолго, и быть может,— навсегда. Они снова сидели на кухне, пили чай, курили. Климов не плакал, он знал, что это ни к чему, он просто хотел узнать до конца, выяснить до полной прозрачности, что же произошло с ней. Он чувствовал, что она не лжет, ей в самом деле было очень тяжело с ним, не­ приспособленным ни к чему, и пусть ее называют злой и бессердечной, но двое детей тоже требуют любви и внимания, а у нее запасов терпения хватает только на них. Тог­ да он сказал, что это похоже на кораблекрушение. Они на плоту посреди океана, а за­ пасы воды только на троих. Значит, он лишний, значит, он, мужчина, должен уступить право жить женщине и детям. Она пожала плечами и сказала, что это слишком мело­ драматично, НСГ в общем-то, он прав. И еще добавила о том, что мать Климова сгубила его своей любовью, а после и ей самой приходилось исполнять роль матери, потому что Климов может быть только сыном, а мужем — никогда. А такой взрослый сын, как он, похож теперь на кукушонка в гнезде малиновок. — Нет,— сказал он,— дело не в этом. Конечно, я некрасивый, слабый, часто бо­ лею, а т^бе должны нравиться сильные, высокие мужчины. Если бы я сумел изменить свою внешность, то все было бы по-другому. 79