Сибирские огни, 1982, № 11

было строго: после работы ужин и — в барак. Хоть до сна далеко, но в деревню не пу­ скали— для спокойствия. Ну, а Григорию поблажка: время вечернее по своему усмот­ рению проводил, в деревню частенько наведывался. Парень видный, девчата только о нем и судачили, а к вечеру наденут лучшее и на гулянку спешат. То одна, то другая пля­ сать его зазывают. Но Григорий заприметил Алену: подошел, взял за руку, повел в круг. И больше ни с кем не плясал. А вскоре Григорий к Алене сватов заслал. И усло­ вились: с работой управится — доведут чугунку до места назначенного — свадьбу сыг­ рают. Кое-кому из богатеев не понравилось. Завидно стало, что ж это — приехал жених статный и будто лучше девки не нашел — берет бесприданницу. Антипа давай подзу­ живать: «Эй, Антип, лапоть дырявый, продай, армяк на приданое дочери». Григорий толкует Антипу: «Сами с Аленкой на жизнь заработаем». Но тот все ду­ мает, как дочери 'приданое справить. Решил промыслом золотым заняться. По весне собрался, ушел в тайгу. Там ковырнет, здесь — везде пусто. Вышел на поляну, посре­ ди стоит елочка. Решил подле отдохнуть. Подошел, глядит. Соболиха под елкой в кап­ кане мейется. Зло фыркает, потом притихнет и запищит жалобно. А недалеко соболь-самец, черный, словно уголь, прыгает. Потом вдруг пропал ку­ да-то. 4 Нагнулся Антип и слеза его прошибла — под соболихой три комочка скулят, к ма­ тери прижимаются. — Кто ж это, злодей этакий, к весне капканы оставил,*—запричитывал Антип.— Матку с детенышами чуть не сгубил. Освободил соболиху, та не шелохнется, глядйт жалобно. Ноги у нее перебиты. Скинул Антип армячишко, положил собрлиху с детенышами и бегом из леса. Но вдруг заметил — соболь, что на поляне был, следом гонится. Остановится Антип, огля­ нется, зверек тоже: встанет столбиком, глядит глаз в глаз. И так до самого села про­ водил, потом махнул хвостиком и пропал. У Антипа же мыслишка в голове завертелась: «Может, соболят в клетке до зимы додержать, вот и будет приданое дочери». Вернулся домой, отдал соболиху с соболятами Алене. Обсказал что и как. Та плакать, жалко зверят: —- На что мне твое приданое, коли оно через слезы добыто? Отец рукой махнул: лечи, мол. А в селе Антип объявил, дескать, зря в тайгу ходил, не добыл ничего. Вскоре соболиха поправилась, соболята подросли. Привыкли к Алене, играют, с рук не сходят. Но настало время на волю их выпускать. Пришла с отцом на полянку, подошла к ели, посадила соболиху с соболятами на землю. Те встали столбиками, носиками лесной воздух нюхают. Алена в ладони хлопнула — зверьки врассыпную. Антип головой покачал: — Вот и разбежалось твое приданое. Алена в ответ: — Ничего, и без него проживем. Были б любовь и согласие. На том и успокоились. Вернулись домой. Однако стал замечать Антип, что Алена по вечерам исчезает куда-то. Вначале думал, к жениху бегает, но потом вспомнил,— где ж это Григорию успеть, каждый вечер в село не находишься. Чугунка-то вон куда ушла. Решил доглядеть. Вышла Алена из дома, к лесу направилась, Антип за ней потихоньку. Глядит, в лес Алена пришла. Махнула платком, откуда ни возьмись тот самый соболь-красавец. Повернется боком из шкуры искры сыплются: красные, голубые, зеленые. Глазам лю­ бо. А махнет хвостом — погаснут. Потом вдруг забрался на кедр, на самую верхушку, махнул хвостом, выскочили на поляну соболи да куницы и к Алене. Черный соболь на плечо прыгнул... Антип глазам не верит: Алена в шубе стоит собольей с куньим воротником, а на голове шапка черного соболя, лишь хвостик кверху торчит. Антип руками разводит, вос­ хищается. А хвостик на шапке махнул — и не стало на Алене ни шубы, ни шапки: по­ скакали соболи и. куницы в разные стороны. Черный соболь остался на плече, заурчал ей на ухо, вроде как рассказывает что-то. Алена улыбается, видать, понимает. Вскоре и соболь исчез. Антип больше в лес не ходил, вздыхал только. Но Алена частенько наведывалась, войдет в лес, сбегутся к ней зверьки, запрыгают, лапками сцепятся, а черный соболь за­ берется на плечи, махнет хвостиком, и опять Алена в шубе дорогой, словно боярыня. 76