Сибирские огни, 1982, № 11

ним и честным людям, ан нет. Червь сомнения точил ее душу. Не зря говорят про му­ жиков, что седина в бороду— бес в ребро. За тем и приехала, чтобы самой во всем разобраться и, если потребуется, навести порядок. А в крайнем случае— применить последнее средство: беспутную бабенку-разлучницу, мужнину присуху, ославить, при­ ческу ей попортить, морду исцарапать, а непутевого муженька в охапку и домой, под арест: Мария Васильевна считалась женщиной спокойной и рассудительной, но в кри­ тические минуты в ней пробуждалась львица. Тех десяти дней, что она намеревалась провести в Нефтеобске, должно было хва­ тить и на расследование, и на население порядка. Мария Васильевна завела знакомст­ ва в столовой среди раздатчиц, познакомилась с комендантшей общежития. Отнеслись к ней заинтересованно, приняли участие в ее домыслах, совместными усилиями «вы­ числили» коварную незнакомку, оставалось только ее найти. И в этот момент Мария Васильевна заболела. В то время в Нефтеобске, еще не удостоенном статуса города, питьевой водой снабжали только многоквартирные жилые дома и коттеджи. Вагоночники, баловники пользовались водопроводом для энергопоезда, а то и просто ржавой грунтовой водой, фильтруя ее через стекловату. Кипячение было обязательным. Но Мария Васильевна" нехитрых этих правил не успела узнать, попила сырой воды, и начался у нее жестокий понос. Василий Пантелеевич лечил ее рисовым отваром и черникой, но детские эти средства оказались бессильными. Жена не слазила с горшка, через сутки от нее кожа да кости остались. «Ну, приехала баба на погибель»,— в отчаяньи думал Василий Пан­ телеевич. Вызвать врача он боялся — без всяких разговоров упекут обоих в инфекци- онку, а там и впрямь какую-нибудь заразу подцепишь и не скоро выйдешь. Добрые лю­ ди подсказали, как лечить, поделились лекарствами. Начал делать промывание марганцовкой, четыре раза в день давал синтомицин. Помогло. За большие деньги ку­ пил в соседней деревне курицу-несушку и жиденьким куриным бульоном со щепоткой риса вскорости поставил жену на ноги. Как Из гроба, выбралась Мария Васильевна из темного балка с голыми дощаты­ ми стенами и щелястым полом, в первый миг ослепла от солнца и раннего снега, кото­ рый пдхнул свежими огурцами и лежал еще неровно, пятнами то здесь, то там, обнажая пучки жухлой травы на болотных кочках. Оттого, что было солнечно и снег подтаи­ вал, пахло ранней весной, а уж чистоты воздуха Нефтеобску тогда не занимать было. — Господи, хорошо-то как на воле,— прошептала Мария Васильевна, опираясь на руку мужа, и заплакала тихими радостными слезами. Через много недель, у себя дома в Новосибирске, она в который раз вспомнит этот яркий день с обманчивыми весенними запахами, свое выздоровление и все, что этому предшествовало. Вспомнит Мария Васильевна мужа, который обихаживал ее, слабую и беспомощную, точно старушонка, озабоченность, растерянность, жалость на его осунувшемся лице, его сутуловатую спину, неширокие плечи, одно выше другого, вал­ кую небыструю походку, косицы седых волос за ушами, руки, ставшие вдруг суетли­ выми... Господи, да кому он нужен, сокровище такое, кроме нее самой?! Насобирала везде, напридумывала. Там вон какие мужчины, и помоложе, и пошустрее, и вообще... А она-то, она... Эх! И Мария Васильевна положит перед собой два конверта, старых, надорванных, с обратными адресами, и два чистых, и примется писать письма. Одно тетке в Семипалатинск, с просьбой, чтоб приезжала пожить с сестрой годиюдва, дру­ гое, ласковое и покаянное, в Нефтеобск, мужу... После отъезда жены Василий Пантелеевич навесил на дверь балка замок и вновь перебрался на свою койку в общежитии. Душа болела: расстались с Марьей суматош­ но, ни о чем толком не поговорили, да и вряд ли разговор закончился бы так, как хо­ тел Василий Пантелеевич — очень уж рвалась жена домой, каждая минута промедле­ ния была ей в тягость. С горечью думал Василий Пантелеевич, что стал ненужным, все помыслы жены — о дочерях, о матери, о брошенном без присмотра хозяйстве, а он — сбоку припека. Высылать аккуратно деньги — вот все, что от него требуется. Обида на жену усугублялась обидой на дочерей, особенно на старшую, могла бы уж раз в полгода сообщать отцу о своих делах, да вот ленится, видно, а на поверку выказывает черную неблагодарность. Другой бы от таких мыслей запил по-черному, ну а Василий Пантелеевич глушил себя не водкой — вкалывал, будто трудовой договор исчисляется не календарным сро­ ком, а количеством проделанной работы — скажем, погонными метрами бурения, ве­ сом добытой нефти или тонно-километрами грузовых перевозок. Он возил нефть для энергопоезда и на причал, к баржам-наливнушкам. Возил песок и щебенку для отсып­ 59