Сибирские огни, 1982, № 11

этот фильм, вдруг перестал гладить ладошку смуглой соседки и на­ прягся. На экране был уже не чекист Малышев, а он сам, Толя Рябцев. Толкая перед собой понурого Чагина, Толя входил в милицию. Давал честные показания. Твердой рукой подписывал протокол. Обритый, но счастливый, уезжал к месту отбытия наказания, а смуглая брюнетка, с любовью в глазах, махала ему вслед желтой японской курткой... Но нет! Толя не успеет явиться с повинной. У выхода из клуба его встретит на­ ряд милиции с закрытой машиной. Скрутят на крыльце и швырнут за решетчатую дверь, где уже ждет сонный Чагин... Я бы взял тебя за руку нежную. Нежность эту навек сберегу,— запел на экране артист. Толя очнулся. Он так сжимал руку брюнетки, что она смотрела на него с испугом и удивлением... і* * * - — Недавно прихожу к другу, а его жена говорит: «Была в магази­ не, почти ничего не «упила, а все деньги извела. Вот остался один л и ш ­ ний рубль». Беру этот рубль. Ничего особенного: круглый, металличе­ ский, немагнитный. Памятник на нем. Буквы по ребру. Все как положе­ но, все как у других рублей, а вот поди ж ты —лишний!.. Все в первом купе ожидающе молчали. Для чего Митя это расска­ зал? Но замолчал и Митя. Молчал и смотрел, как в оконную раму не спеша вползают темные деревья. Тощие и высокие, пониже и поплечи­ стее, они проходили бесконечной монотонной декорацией, которая то буг­ рилась березовой кроной, то выстреливала в небо вершиной елки, то про­ валивалась поляной — и всякий раз по-новому. — Дерево-рубль, дерево-рубль,— забормотал Митя.— Так и жизнь: день-рубль, день-рубль. Лишнее дерево, лишний рубль, лишний день... Вот тебе и лишняя жизнь? Жил-жил, дни, годы, а тебе в конце говорят: «Зря ты жил!» Что делать, Катерина Петровна? — А хотите, Митя,— сказала Катерина Петровна,— я отвечу на ваш вопрос поучительной историей?.. Мужа моего, машиниста Чагина, вы, наверно, знаете — он в мостопоезде давно. Ну так вот, прошлым летом поехали мы всей семьей в Крым, к его маме в гости. Она старенькая уже, в Раздольном живет. Прилетели в Симферополь, взяли в аэропорту такси и поехали девочкам город показывать. Водитель сначала молчал, а потом понял, что мы из Сибири, и говорит: «Земляки, значит». «А вы откуда?» «Из Красноярска». Слово за слово — рассказал он, как жил в Красноярске десять лет назад, как теперь живет... На прощанье спра­ шиваю: «Не жалеете о Сибири?» «Жалею,— говорит,— очень жалею, что на десять лет раньше оттуда не смотался!» — Что же из этого следует? —живо спросил Сергей.— Вся его жизнь в Сибири, выходит, лишняя? — Для него —да,— медленно сказал Митя, глядя на Сергея в упор. — А что, по-вашему, важнее,— спросила Катерина Петровна,— то, что для него, или то, что для всех? Если так спрашивать, то и ответ не нужен,— сказал Сергей.— Личное против общественного, все ясно. — Вот-вот! — сказал Митя, продолжая глядеть на него с тем же выражением. Сергей отвернулся к окну. Слышался гомон во втором купе, из студенческого конца вагона нес­ лась одна общая песня: Оставь свою печаль до будущей весны. На север улетают самолеты. Гремит ночной полет по просекам .лесным. - Ночной полет — не время для полета... 21