Сибирские огни, 1982, № 11

тых: первые пятилетки: песни времен граж­ данской; штурм Арктики; бои в Испании; тревожное предчувствие новой большой вой­ ны... Точно соответствовали "тому времени книги Аркадия Гайдара —с их ненарочитым пафосом, простой и ясной верой в победу красного знамени. Не знаю, признавался ли в том Шастин, но, по-моему, он много читал Гайдара, любил его негромкую и чистую прозу. Это, кстати, чувствовали и читатели первых сборников Шастина. Не зря, как за­ метил Марк Сергеев, молодой прозаик за­ кончил свою книгу «Треугольный парус» буквально на гайдаровской ноте: «Много отважных бойцов погибло в том бою, и был среди них рыжий трубач Мирош- ка. Нашли у него в кармане гимнастерки ку­ сок старого паруса, в который был завернут цветок алой гвоздики. Свежий, как будто Только что сорванный, хранил он запахи ле­ са и родной земли, а парус пах байкальским ветром, свежей рыбой, родиной, дороже ко­ торой нет ничего на свете». Можно заимствовать интонацию — нельзя заимствовать чувства: любовь, гнев, нена­ висть, доброту, без которых не бывает книг писателя. Тем более — детского. Анатолий Шастин был не подражателем — учеником Аркадия Гайдара. Это сложный вопрос — как и чему учить­ ся у предшественников? Бессмысленно пе­ ренимать стиль, не принимая миросозерца­ ния; всегда полезно задуматься о том, как и ради чего жил писатель в литературе. Гайдар «в своих книгах хотел подружить детей с жизнью, с миром, с людьми»,— пи­ сала когда-то Вера Смирнова об авторе «Школы». Эту цель ставил перед собой и Анатолий Шастин. Некоторые его произве­ дения родились из игры, точнее — подсказы­ вали игру, как в свое время это делала зна­ менитая книга «Тимур и его команда». В по­ вестях «Жили-были мальчишки», «Забытой тропой» герои стремятся к открытию «тайн мира», но вчерашние воины «отважного пле­ мени сойкиноков» увидят эти тайны в ре­ альном прошлом своего края, в реальных, совсем не простых человеческих отношениях. Неправда, что сказки не зависят от време­ ни. В своих сказках Шастин тоже шел за Гайдаром, но сколь красноречиво, например, такое сравнение! У автора «Военной тайны» добро и зло оказываются по разные сторо­ ны баррикад, так как существуют на свете красные и белые. У Шастина добро и зло борются друг с другом еще и потому, что на земле есть разное отношение к природе. Так появилась «Сказка о Яшке Красной Рубаш­ ке, его враге Гошке и острокрылых птицах ласточках». Живет в этой сказке маленький и отважный сын рыбака, утонувшего в шторм на Байкале. Это он, Яшка, первым из людей увидит самого повелителя ласточек и даже заслужит его благодарность. Это он вырастет потом большим, разведет в посел­ ке фруктовый сад, «каких еще не было в Сибири», И со всей страны будут приезжать к Яшке «люди посмотреть на чудесные пло­ ды, выращенные им». Книги Шастина как бы взрослели вместе с читателем; менялись и жанры: от сказок он шел к рассказам, повестям. И все важнее с каждым годом становилась для писателя мысль о самовоспитании, которое, в конце концов, и формирует личность. Кстати, та же мысль была дорога и Гайдару: то был нравственный стержень многих его книг. Но мысль эта никогда не умрет, никогда не по­ тускнеет, пока приходят в мир новые поко­ ления людей. Постоянно испытывают себя, примеряют свои характеры и силы к рево­ люции герои повести «Трое с' Нижней»: над ними дуют тревожные ветры двадцатых. В повести «Пять цветов августа» два сегод­ няшних подростка — мальчик и девочка —■ несколько дней одни идут по тайге — стра­ дают от голода, борются с опасным пре­ ступником, по-новому всматриваются друг в друга... «Надо ли писать о любви?» — иног­ да спрашивают авторы произведений для де­ тей. Шастин давно решил для себя этот воп­ рос: обойти любовь — обойти жизнь. В сво­ их книгах он умно и тонко говорит о пер­ вом чувстве, говорит даже не про саму лю­ бовь — про ее предощущение, светлое, вол­ нующее, памятливое... И все-таки Анатолий Шастин однажды ушел из детской литературы. Ушел, хотя несколько раз возвращался. Почему? Ему хотелось рисовать время не только в двух цветах, хотелось полутонов, бликов. Хотез лось прочитать драматические пометы вре­ мени на полях истории и в людских душах... III Есть произведения, которые оказываются поворотными в судьбе писателя. Анатолий Шастин выпустил немало книг. Я думаю, что ни об одной из них автор не пожалел, потому что никогда не писал в угоду времени, но всегда старался дать его портрет. Более или менее удачный — другое дело. По-своему важной для прозаика была повесть «Вербы цветут». Острый сюжет, ко­ торый мы встретим потом едва ли не во всех книгах А. Шастина, «помножен» здесь на нравственные поиски юной души, ее сомне­ ния: в чем подлинная вера человека? Читая новеллы «Леший», «Город в дожде», «Сенти­ ментальная история», видишь, как крепло психологическое мастерство писателя и все больше притягивали его вечные «тайны» че­ ловеческого сердца, Но книгой, с которой было связано окончательное творческое и гражданское самоопределение Анатолия Ша­ стина, стала повесть «...И сближаются годы». Ее естественно воспринимаешь сегодня в потоке произведений, появившихся после двадцатого съезда партии, стремившихся трезво осмыслить события недавнего нашего прошлого. В этой повести впервые И прозвуз чал диалог его героев со временем. Человек, возвратившийся в город йэно- сти после долгой разлуки, оглядывается на­ зад. И понимает: «Когда годы прожиты, они кажутся в тысячу раз короче, чем были на самом деле. И вся жизнь представляется по­ хожей на дальнюю дорогу. Такую, где вер­ стовыми столбами отмечены годы. Одних не разглядеть, и память о них стерлась. Зато другие видны четко. Когда думаешь о прой­ денном, они сближаются и становятся ря­ дом. Наверное, потому что они только в ко­ нечном итоге составляют жизнь...» Повесть Шастина и есть такой конспект прожитых лет. Здесь сказано о главном. Второстепенное словно бы осталось за скоб­ ками. Главный герой повести —Игнат Надеев. Командир отряда особого назначения. Наз 151