Сибирские огни, 1982, № 11

шефства над девочкой, после ранней смерти ее отца. Под аккомпанемент Ганчиковой Ляля Мясникова уже пела романсы Глиера и Гречанинова. А в опере ей досталась, ко­ нечно, заглавная партия. — Ну и что? — могут возразить знающие люди.— Подумаешь, везение — самодея­ тельность. Она в каждой школе есть, не такая уж невидаль. ' Нет, это было не в точности то, что те­ перь называют самодеятельностью. Хочется подчеркнуть: любовное и благоговейное от­ ношение к музыке, проникнутое теплом до­ машнего музицирования, не так уж часто встречается в обычных школах. Здесь ну­ жен педагог-энтузиаст, который был бы и сам недурным музыкантом, и умел бы зара­ жать своей страстью других. В этом, можно сказать, повезло всей школе. Супруги Ган- чиковы много страсти и сйл вкладывали в музыкальное образование детей; именно они любовно углядели и поддержали огонек та­ ланта, крепнущий в душе юной певицы... Ляле ведь прочили и будущее математика (любила она тоже эту дисциплину), но при­ говор Марии Максимовны был тем же, от­ цовским: музыка, только музыка. Вдумаемся: так ли нужны одаренному человеку ранние музыкальные впечатления? Ведь нередко сталкиваешься с расхожим мнением, что, мол, все равно талант свое возьмет, если он действительно есть. Раньше ли, позже, какая разница... Но нет. Бытует в музыкальной культуре (именно в ней) та­ кая таинственная особенность: музыка яр­ че и непреложней входит в нетронутую ду­ шу. Лишь на такой почве, соединившись с детской очарованностью, сена способна дать новый выход. И вот, наконец, минует время первой влюбленности в музыку, курс на артистиче­ ское будущее взят бесповоротно. Что будет дальше? Время музыкальной науки — не­ скорое и нелегкое. Много мелей, рифов. Тут и обрести себя можно, и себя потерять. Вот здесь-то необходим опытный лоцман, или, еще точнее, наставник, знающий не только «мели и рифы», но и неизвестные по­ ка самому ученику его же возможности. Нужен человек, который, будучи Мастером, был бы способен преподать то, для чего не существует учебных пособий: артистическое откровение. Нужен Учитель. Опять-таки, чтобы встретиться с ним, не­ обходимо определенное везение. Тут Мясни­ ковой повезло вдвойне: в Ленинградской консерватории у нее была такая чуткая на­ ставница по вокалу, как Мария Исаковна Бриан, и, с другой стороны, такой несрав-^ ненный учитель драматического певческого искусства, как Иван Васильевич Ершов. Результат этого руководства не замедлил сказаться уже в консерваторские годы: М. А. Бухбиндер, ее соученик по консерва­ тории, будущий главный дирижер Новоси­ бирской оперы, свидетельствует: «Помню замечательный Малый зал консерватории, строгую экзаменационную обстановку, ма­ ститую ленинградскую профессуру, состоя­ щую из знаменитых в прошлом певцов. Один за другим выступают студенты. Есть и приятные голоса, и осмысленная фразиров­ ка, но все это не выходит за пределы обыч­ ного студенческого выступления. Среди при­ сутствующих в зале студентов слышится шепот: «Вот сейчас будет петь Мясникова, сибирячка, вот она покажет...» Выходит девушка в строгом черном платье. После короткого музыкального вступления начинается ария Жанны д’ Арк из оперы «Орлеанская дева» Чайковского. Замирает переполненный студентами и педа­ гогами зал, застывают от удивления лица видавших виды членов экзаменационной ко­ миссии, сияет довольная улыбка на лице М. И. Бриан. Сочный, красивый, полный го. рячего чувства голос ее любимой ученицы, казалось, до отказа заполняет своды зала, рвется за его пределы. Минуя ^все правила, связанные с экзаме­ национной обстановкой, бурно аплодирует зрительный зал. Несколько смущенная, ухо­ дит Ляля Мясникова с эстрады и попадает прямо в объятия товарищей». Но так ли уж было все легко? А как же насчет мелей и рифов? Они всегда есть — прежде всего в натуре ученика. Был такой «подводный камешек» и у Лидия Мясни­ ковой: ее необузданный темперамент, а от­ сюда, как неизбежное следствие,— соблазн сыграть как можно эффектнее свою роль на сцене. И. В. Ершов, большой ревнитель сцениче­ ской правды, был очень рад, когда обнару­ жил у молодой певицы кроме голоса еще и незаурядное драматическое дарование. Мяс­ никова готовила под его руководством пар­ тию Любаши в студийной постановке оперы Римского-Корсакова «Царская невеста». С большим увлечением Ершов работал с нею над мизансценами, интонацией, вырази­ тельностью жестов... Страстный характер героини оперы, активный (даже во внешнем действии) трагизм ее переживаний был очень благодатным поводом для того, чтобы Мясникова нашла применение своему темпе­ раменту. Есть у оперных актеров такое выражение, когда они говорят о неумеренной сцениче­ ской пылкости: «рвать кулисы». На первом спектакле Лидия Мясникова вела себя, быть может, не совсем так, но все-таки с большой активностью. Она была всецело увлечена задачей показать пламя страсти, приведшее героиню оперы к ее трагическому концу. Игра вполне удалась. Публика была в во­ сторге. У некоторых даже слезы были на глазах. Что касается наставника, то его эн­ тузиазм перешагнул далеко за педагогичес­ кую грань. Экспансивный Ершов ворвался в артистическую, встал перед юной актрисой на колени и облобызал ей руки. Чем не триумф? Но вот после оваций и поздравлений в артистическую вошла Мария Исаковна Бриан... Ни улыбок, ни рукопожатий. Она задала всего один вопрос: — Лида, а где же твой голос? Смысл этого вопроса совершенно ясен: увлекшись драматической игрой, студентка совершенно забыла о том, что выразитель­ ность на оперной сцене создается прежде всего через вокал, что сценический жест не должен вредить пению и что музыкальная интонация определяет внешний рисунок ро­ ли, а не наоборот. И Мясникова прямо из благоухающих олимпийских рощ, аромат которых она уже, казалось, всей грудью вдохнула, сошла 131 9 *