Сибирские огни, 1982, № 11

— Безусловно. — А водители? Не сопротивляются те­ перь? — Нет! Вы, кстати, что делаете в воскре­ сенье? Мы всем комплексом, с женами, с детьми едем отдыхать на озеро. Хороший способ получше узнать друг друга. Может, махнете с нами? Последняя операция по техобслуживанию закончена. Станислав вытирает руки. Затем начинает распутывать ветошь, которой он подпоясан. Переодевается. И мы отправля­ емся обедать. — Откуда вы, Станислав, приехали? — Из Набережных Челнов. Как многие. Закончил институт, работал в Челнах, бы­ стро вырос... А сюда, так уж получилось, поехал механизатором. Нет, ничего сверхъ­ естественного, сам, конечно, решил, могу потом подробней рассказать... И так и пош­ ло. Я доволен и менять ничего в своей судьбе не хочу. — А ребята ваши — тоже из Челнов? — Да кто откуда. Тут вообще народ хо­ роший. Сначала, знаете, на стройке трудно, потом получше. Сперва идет пена, и надо отбирать. У нас тут народ — грех жало­ ваться. По дороге вместе с хорошим человеком Владимиром Георгиевичем Агапитовым, поз­ накомившим нас, обсуждаем, где и как нам продолжить разговоры. — А что, может, у меня? — предлагает Станислав.— Мы, правда, вчетвером в од­ нокомнатной квартире... Пионерный, дом 18, запишите! Жена моя Людмила,— обраща­ ется он ко мне,— вот где моя опора. Стар­ ший инженер, а весь дом на ней, дети на ней, вот я и могу пропадать на работе хоть до ночи... — Леонида Викентьевна, а где лежат те кисти? — Леонида Викентьевна, можно мне от­ лучиться на полч.аса? — Леонида Викентьевна, мы уже все сделали, придите, посмотрите!.. / Девичьи голоса один за другим возника­ ют в бригадирском вагончике, доносясь с порога, с улицы... А мы сидим с Леонидой Викентьевной Рогозой в этом самом вагон­ чике, за столом, заваленным бумагами: бри­ гадир закрывает наряды. — Леонида Викентьевна,— это уже я спрашиваю у нее,— ведь вы, кажется, пе­ рестали быть бригадиром, когда вас выб­ рали председателем постройкома? — Да. Было такое. — Председатель постройкома — долж­ ность освобожденная? — Освобожденная. — Как же вы оказались опять бригади­ ром? — А поняла кое-что. Два месяца меня тут не было, я ездила в Прибалтику, отряд там набирала. И никто тут моего отсутст­ вия как не заметил. А будь я бригадир?.. — Так. И что же вы сделали? — Взяла учениц! Девочек ставрополь­ ских. — Трудно? Рогоза пожимает плечами. — Главные задачи у меня — педагогиче­ ские. Чтоб без зависти обходилось в бри­ гаде, чтоб не обидеть никого. Убедила их, что заработки потом придут, сначала надо научиться работать, получить квалифика­ цию. Вот недавно сдали они на третий раз­ ряд. Молодцы. Столовую заканчивают. Хо­ рошо работают, можете посмотреть. — А не повыходят они замуж? И тог­ да — что будет с бригадой? — А я и не собираюсь монастырь устра­ ивать! Жизнь и работа — разве можно их противопоставлять? Повыходят замуж, по­ том в декрет. Я новых наберу. Потом те вернутся на работу, эти отправятся в дек­ рет. Вот и пойдет поток. Я к этому готова. — Как ваши собственные дети, Леонида Викентьевна? — Дети...— улыбается она.— С тех пор, как взяла опять бригаду, детям приходится самим управляться... Они у меня молодцы. Мои помощники. Вечером, за другим столом, за другой бе­ седой, возникает фраза: — Почему для всех КАТЭК — это Бурый и Рогоза? А не еще сто человек? Фраза эта повисает в воздухе. Пауза соп­ ровождает ее. Поскольку обращены эти слова в значи­ тельной степени ко мне, приехавшему на­ писать о КАТЭКе, я, наконец, спрашиваю: — А есть еще сто человек? За этим следует неторопливый спор. Пока разговор не переключается на другое. Надеюсь, еще и сто, и двести... А ес/' нет, то — будут. 2. «Государству хотим дать!» Будущий гигант «Березовский-1» начина­ ется с опытно-промышленного разреза. Все это напоминает рисунок, схему из учебника. Вертикальное сечение: поверху — трава растет; под ней— земля, глинистая, желтоватая; потом, еще ниже — начинается уголь; и дальше уж — уголь, уголь, уголь... Стою у края глубокой котловины, выры­ той экскаваторами. Не природные силы, а мощная техника, порождение ума и рук че­ ловеческих образовали эту немалую впади­ ну в коре Земли. Смотрю вниз. Там, далеко внизу, работает экскаватор. Работает без устали: ковш идет книзу, ковш идет кверху, поворот, ковш раскрывается... Экскаватор берет уголь. Тот самый, канско-ачинский. Ковш не мал, но все равно — если учесть, сколько тут угля,— понемножку берет, по малой, малой толике. Гул, грохот мощной машины, скрежет и шорох от ковша, когда он движется по скату угольной черноты. Затем эта малая толика с шумом свалива­ ется, ссыпается в кузов БелАЗа. Отсюда, сверху, все это походит н? изо­ бражение, а не на реальность: фото, кадр из фильма. Но вот тяжело груженный БелАЗ -начинает свой путь наверх. И по мере того, как он приближается, как стано­ вится слышней его рев, как делается ощути­ мее сама его стальная громада,— все вокруг и внизу обретает подлинные объемы, зна­ чение и смысл. БелАЗ уже рядом. Утроб­ ный рокот исходит от двигателя, выхлопные газы окутывают великан-автомобиль, с усилием он вытягивает на поверхность ма­ лую, маленькую, совсем крохотную толику канско-ачинских углей. Трава на поверхно­ 122