Сибирские огни, 1982, № 10

жалуй, чересчур много. Первым моим ги­ дом стал Юрий Георгиевич Шпыренок, за- і^естикель секретаря парткома. Понимая, что лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать, он вызвал машину, и мы отпра­ вились на смотровую площадку. По дороге Юрий Георгиевич знакомил меня с биогра­ фией Саяно-Шушенской ГЭС. Поиск подходящего створа будущей гид­ ростанции начался еще в 1954 году. В конце концов остались три створа-пре- тендента: Кибик-Кордонский, Джойский и Карловский. У каждого варианта были свои сторонники и свои противники. В июле 1962 года Государственная комиссия, кото­ рую возглавил авторитетнейший гидротех­ ник Александр Алексеевич Беляков, при­ ехав в Саяны, остановила выбор на Кар- ловском створе (название связано с речкой Карловой, притоком Енисея). В 1963 году баржа доставила на безлюдные берега пер­ вый экскаватор... Рассказывая, Юрий Георгиевич внима­ тельно осматривал дорогу, по которой под­ нималась в гору наша «Волга», и бросал шоферу короткие фразы: «Мусор сгребли! Молодцы! Железяки убрали! Хорошо!» Внезапно до меня дошел смысл его реплик: строители цавсли марафет по случаю моего визита. Знали, что приезжает писатель — и привели дорогу в порядок. Умиление ох­ ватило меня, захотелось сказать нечто теп­ лое, мол, стоило ли так хлопотать, дорогие товарищи... Но Юрий Георгиевич, опередив меня, сообщил, что сегодня, после обеда, по этой дороге должен проехать писатель из ФРГ с супругой, так что нельзя ударить лицом в грязь. На какой-то миг мне стало обидно, но затем я здраво рассудил, что этот факт должен радовать: я для строите­ лей «свой человек», от которого ничего не надо скрывать. Другое дело — заграничные литераторы, способные на любое очерни­ тельство. Смотровая площадка расположилась на правом берегу Енисея, высоко над плотиной. Открывающаяся отсюда панорама в первый момент оглушает своими Масштабами. Не можешь ни говорить, ни думать, одно лишь желание — смотреть, смотреть, смотреть... Представь себе, читатель, глубокий каньон со скалистыми берегами, вернее, стенами, высотой около девятисот метров. Горловина каньона (это и есть Карловский створ) пе­ регорожена гигантским дугообразным телом плотины, которая выгнутой часГью сдержи- зает напор Саянского моря. Концы этой бетонной дуги уходят глубоко в скалы. Та­ кая конструкция, называемая арочно-грави­ тационной, позволяет «переложить» нагруз­ ку на берега Енисея. Потому-то так тщательно выбиралй створ, где скалы пона­ дежней, покрепче. В те дни, о которых идет речь, высота плотины уже равнялась ста шестидесяти восьми метрам. К концу строительства вы­ сота ее достигнет отметки двести сорок пять метров. Для сравнения стоит вспом­ нить, что высота плотины Красноярской ГЭС — сто двадцать четыре метра, Усть- Илимской ГЭС — сто пять метров, Братской ГЭС — сто шесть метров. Я потому ударил­ ся в цифры, чтобы легче было представить, какой колоссальный объем бетонных работ потребовался для сооружения Саянского гидроузла. Самое удивительное, что людей почт1!* не видишь. И не потому, что велико расстоя­ ние от смотровой площадки,— тот же эф­ фект сохраняется и вблизи плотины. Все дело, наверное, в соотношении размеров людей и плотины: на фоне гигантской бетон­ ной стены человек просто не воспринимает­ ся. Даже «БелАЗы», ползущие по эстакаде, выглядят игрушечными. Единственные ме­ ханизмы, которые бросаются в глаза с лю­ бого расстояния, это — восемь кранов, гру­ зоподъемностью двадцать пять тонн каж­ дый. Они .были изготовлены специально для строительства Саяно-Шушенской ГЭС. Находясь на смотровой площадке, испы­ тываешь различные чувства. Первое и, по­ жалуй, самое сильное ощущение — гор­ дость за людей, способных возводить такое, я бы сказал, космическое сооружение. Здесь начинаешь понимать глобальность проектов, задуманных и осуществляемых человечест­ вом. Начинаешь понимать, что деятельность человечества становится соизмеримой с процессами, происходящими в природе. И уже не можешь воспринимать Землю как огромную планету — теперь отчетливо пред­ ставляешь ее ограниченность. Она — всего лишь Дом, грубо говоря, «коммуналка» средних размеров,в которой обитает челове­ чество. И потому, вероятно, с каждым го­ дом будет возрастать ответственность каж­ дого живущего в этом Доме за его судьбу. По дороге к плотине мой провожатый спросил, с кем из знатных бригадиров мне хотелось бы встретиться. При всем моем уважении к знатным людям, я попросил познакомить меня с обычным бригадирам, о котором еще не писали очерков и не сни­ мали документальных фильмов. «Понят­ но,— кивнул Юрий Георгиевич и, перебрав в уме возможных кандидатов, произнес:— Ростислав Цыкало, руководит бригадой плотников-бетонщиков, 1942 года рожде­ ния...» Ростислава мы подкараулили в обеден­ ный перерыв, когда он шел в столовую. Ху­ дой, словно бегун на длинные дистанции, чуть выше среднего роста, голубоглазый, он чем-то напоминал киноактера Солоницына в роли Андрея Рублева. Познакомив нас, Юрий Георгиевич укатил встречать писате­ ля из ФРГ, а мы с бригадиром остались стоять у входа в столовую. В эти первые минуты мы оба чувствовали себя водолаза­ ми, которые собрались беседовать прямо в скафандрах. «Перекусим?» — предложил Ростислав. Уговаривать меня не пришлось. Комплексный обед № 2 протекал, как го­ ворится, в дружеской, непринужденной об­ становке. После рассольника мы уже были на «ты», а после гуляша беседа и вовсе на­ ладилась, хотя Цыкало относится к тем лю­ дям, которые предпочитают поменьше гово­ рить и побольше слушать. Я наблюдал за ним в вагончике, где собралось несколько бригадиров, чтобы выкурить по сигарете в оставшееся от перерыва время. Каждый из них поочередно «солировал», овладевая вниманием присутствующих, и только Рости­ слав молча улыбался, сидя в углу. «Э, брат,— подумал я тогда,— уж больно ты скромен для бригадира. Не хват <и не орел...» В Черемушки Цыкало попал вот как. Жил он в Североуральске, работал на ав­ токране. Услышав, что начинается строи- аі