Сибирские огни, 1982, № 10

— Не умирай, Аркашенька! Я проветрю комнату — вот, видишь: открываю фор­ точку... Не умирай — Вы сами, хозяйка, пропахли резиновым маслом... Примите душ... Вымойтесь хо­ рошенько... Этот запах!.. Я сейчас умру! — Хорошо, хорошо! Я сделаю все, что ты хочешь! Только не умирай! Ты мне очень нужен, Аркадий!.. Проклятое резиновое масло! Я иду принимать душ! Только не умирай, пожалуйста!.. Старуха лихорадочно содрала с себя джинсовый костюм, швырнула его на пол и поспешила в ванную комнату... Вскоре там заплескалась вода. Котькин легко вскочил на ноги и бросился к ярко-синему костюму. Теперь только бы не ошибиться! Вот она — джинсовая куртка! Первая пуговица... вторая... третья... А где же пя­ тая?.. Ах, беда: Котькин умел считать только до трех! Он плохо учился по математи­ ке — и вот не может найти пятую пуговицу!.. Первая... вторая... третья... Какая же тут из них пятая?.. А вода в ванной комнате плещется все тише— сейчас ведьма закончит мытье... Скорей, Котькин! Лови мышей!.. Но — что такое?.. Вот эта пуговичка, если приглядеться, чем-то отличается от ос­ тальных... Котькин понюхал ее и даже лизнул: сладкаяі.. Она вовсе и не металлическая, она — леденец, конфетка! Котькин отродясь терпеть не мог сладкого. Поэтому пуговицу он есть не стал, но быстро перегрыз нитки, которыми она была пришита к костюму... — Эй, сова!.. Ушастая сова раскрыла свои круглые глаза: — Что случилось? — Хочешь на волю?.. Лети — форточка открыта! Спросонья сова пару раз стукнулась в оконное стекло и только потом вылетела в форточку. Котькин прыгнул вслед за ней. В зубах он держал обрывок нигки, на которой бол­ талась волшебная пуговица-леденец... В е р х о м на т р о л л е й б у с е . Четыре человека и серый волк подбежали к до­ му номер тринадцать. — Здесь! — сказала тетка Доставалиха. Старый Знакомый задрал кверху узкую морду и вдруг тихонько заскулил: он за­ метил высоко на карнизе что-то похожее цветом на первую весеннюю травку... Жура посмотрел туда же, куда глядел волк, и уже хогел закричать: «Котькин!», но в этот момент из подъезда выскочила растрепанная старуха: на ней была надета ярко-синяя джинсовая куртка, а под курткой — купальный халат. — Караул! — орала старуха.—Ограбили! Обворовали! ...Шел мелкий дождик. Карниз, где притаился Котькин, сделался скользким. На нем долго не просидишь!.. Котькин сжался в комок и, собрав всю свою кошачью силу, прыгнул с карниза на высокий гополь, что стоял возле дома. Но в момент прыжка егс^ задние лапы скользну­ ли по мокрому карнизу, и нежно-зеленый кот, не долетев до дерева, упал на асфальт, прямо под ноги Цапе Цопик. — Ага! — обрадовалась старуха.— Вот он!.. Пуговица!.. Сейчас поймаю! Конечно, она поймала бы Котькина, но Старый Знакомый вдруг сообразил, в чем тут' дело (недаром же он несколько дней прожил с хорошими людьми), вцепился свои­ ми острыми зубами в купальный халат и придержал старую ведьму. — Котькин, беги! — крикнул Профессор. И Котькин помчался. Он бежал по лужам, перепрыгивал скамейки на бульваре, пересекал газоны, пе­ ребегал улицы... Блестящая пуговица-леденец на тоненькой ниточке болталась возле рта. И Котькин больше всего на свете боялся ее потерять! А вслед за Котькиным прямо по лужам и по газонам мчалась полуодетая стару­ ха. За нею— Доставалиха. За Доставалихой— клоун Жура. За ним — Директор цир­ ка. А за Директором едва поспевал, задыхаясь, прозрачный старичок в вязаной шапоч­ ке с помпоном; на тонкой бечевке старичок держал серого волка и асе время командо­ вал: «Рядом!.. К ноге!.,» 75