Сибирские огни, 1982, № 10

а на него. И будто п о х о д я , будто по д е л у , он поднялся незаметно, вышел в сенки незаметно, а там уж даже пошумел ковшиком — в о д у п ь е т. А сам — на крыльцо. Паяльная лампа, которой смолили борова, все еще стояла на приступке. Пахло кро­ вью, давленой травой, сумерками. «С чемоданом,— сказал себе Дымочек. А я думал, что если кто явится, то только Олег...» Теплый выдался вечер. Редкие фонари скупо, но четко определяли течение улицы. Ничто не скрипнет, не шелохнется, лишь из карабановского дома доносились приглу­ шенные голоса. Дымочек уловил и свое имя, но вслушиваться не стал ну их к Фене! С него, с Дымочка, хватит! Ступил на тротуар. В канаве, у ног, в темной, колыхнувшейся воде, дрогнули, смешались блики. «Как в городе,— сказал себе Дымочек, думая о Цепляеве.— Как в городе. Есть даже пави­ аны!» И добавил мстительно, вслух: — Нет у нас павианов! Нет у нас тигров! И сохатых скоро совсем не будет! «Уехал, козел!.. А хотел славить землю сибирскую! Мне и умирать туточки, гово­ рил... И ославит ведь! «Плыву стоя...» Хоть бы махусенький, в мизинец, заработал раз­ ряд...» И все же превыше обид, превыше непонимания стоял в памяти взгляд Карабанова, странный, не понятый им, Дымочком; взгляд, в котором угадывалось р е ш е н и е . Он ускорил шаг. «Сейчас у отца спрошу. И если уж он скажет: н е в ы й д у т , при­ дется и мне, наверное, рвать на Пихтач...» 13 Дома было темно и тихо. Дымочек не стал включать свет. Чувствовал — не спит отец, затаился, потому и не слышно ни движения, ни дыхания. Наверное, лежит с от­ крытыми, невидящими глазами, гадает про себя: к а к о й он, Юра, пришел?.. «А нормальный я пришел)» — сказал себе Дымочек и присел на корточки перед раскрытой дверцей поддувала, в которую сразу засосало, сорвало с сигареты синий дымок. I О чем отец рассказывал перед Моим отъездом? — пытался припомнить.— Что-то у не­ го такое случилось в Черемхово, в двадцатом году, что-то неприятное... Надо ж, не пом­ ню... А что-то такое, о чем отец и сейчас с раздражением говорит... Ошибся в чем-то?.. Вот шевельнется, спрошу...» Скрипнули за стеной пружины кровати, заохал, поднимаясь, отец. Раздвинулась за­ навеска на дверях, появилась в просвете худая рука, о щ у п а л а воздух. —- Ктой-то? — спросил отец.— Юра? — Ну, а кто еще? — легкое, еще беспричинное, раздражение как муть всклубилось в Душе. — Ну как... Ян заходил... Вдруг мать приехала... — Ей рано, сам знаешь. —- Мало ли...— протянул отец, на ощупь включая плитку, позвякивая крышечкой чайника.— Я вот лежу, а уснуть у меня не получается... Все думаю: а вдруг — хулига­ ны, а вдруг— лишнего хватишь... — Ну, запел! Уже не скрывая раздражения — поговорили! — поднялся, хлопнул дверью. Сразу вспыхнул в сенках и во дворе свет — отец нажал на переключатель, установленный в кухне. Заботился... Дымочек даже вздохнул: «Интересно, зачем с е б е отец, выходя, включает свет? Ведь все равно ходит на ощупь...» Свет лампочки, лишенной плафона, был столь резок, что Дымочек до мельчайших подробностей увидел весь двор: клетку для угля, паутину под навесом, красно сверк­ нувшие в конуре глаза Динки, поленившейся встретить хозяина, метлу в углу, широкую бревенчатую стену, утыканную деревянными костылями, на которых висели лучковые пилы, ножовки, кожаная старая сумка, даже поблескивающий сине диск циркулярной пилы. А за темным, запыленным стеклом стеллажа ломался свет на металле долот, ста­ месок, молотков. На деревянном настиле, прямо под ногами, валялся топор. «Это я забыл»,— подметил Дымочек и с маху, как раньше отец, вогнал топор в колоду. 44