Сибирские огни, 1982, № 10

лись, потом их корчевал сам Ян.' Не знал он, как хорошо было когда-то Дымочку, еще пятиклашке, в саду. Солнце пробивает листву, пятнит землю, выживает запахи из ма­ линника, из трав, а он, Дымочек, сгребает сухую пыльную землю и, туго скрутив кусок кинопленки, старой, огЙеопасной, с расплывшимися непонятными кадрами, растянув ее конической трубкой, вгоняет эту трубку в пыльную земляную г о р у . Спички он брал тайком в кухне и, оглянувшись, быстро поджигал пленку. Сперва неинтересно — шипит, горит бесцветно, но потом, когда огонь уходил в землю, в у л к а н начинал действовать во всю: раскидывая пыль, дым, чад, рвалось из сухой земли пламя, и старый рассох­ шийся дом, будто предчувствуя горькую свою судьбу, маялся, поскрипывал всеми связ­ ками, п у г а л с я будущего... 4 Пришел Дымочек вовремя — голос Яна, глухо, как из бочки, его свирепый, не скрепленный терпением мат несся из деревянной уборной, поставленной в дальнем углу большого, крытого навесом двора. Рассыпалась поленница, и порушившиеся поленья привалили дверь. — Партизаните? — поинтересовался Дымочек. / . В пиковом сердечке, прорезанном в дверях уборной, появились і тусклые, взбешен­ ные глаза Яна Утробина. — Слышно, что ль? — Да вон, .собрались бабы, слушают,— приврал Дымочек. — Ну, бабы... Не слышали, что ль..? — поморгали, обрамленные пиковым сердеч­ ком, глаза Яна. — Наверное, боятся пожара. А ну, вспыхнет? Вы ж на запоре! — Пускай горит,—- кудряво отозвался Ян,— Ты у нас умный, призовеіш, — отст­ роят! — Выпустить? —спросил Дымочек, неторопливо устраиваясь на колоде для рубки дров, вытаскивая из кармана сигареты и спички. Глаза Яна вновь поморгали: — Почему спрашиваешь? — Да неясно мне. Вот выпущу вас, а вы ударитесь в хозяйство, начнете перекла­ дывать поленницу. Кто в столярку пойдет? — Не я,— отозвался Ян.— Мне хватит: Я пенсионер. — Тогда выбирайтесь сами. — У меня журнал есть с собой,— помедлив, отозвался Утробин.—А скоро приедет Фрося. — Если и приедет, то к вечеру. Она ж в Пихтаче. А захочу, и сам выйду,— продолжил Ян.— Я бы уже вышел, да стенку надо ло­ мать, не хочу удивлять соседей, — Тогда бывайте. Я к Карабанычу. — Не выпустишь? — не поверил Ян. — Зачем дезертиру свобода? — Ты смотри! — блеснули глаза из пикового сердечка,— У такого отца и такой сын!.. 5 Одному идти не хотелось, завернул к Ивлеву. Все же — родственник, своя кровь. Что бы ни случилось, не денется никуда. Ого­ род вспахать, посадить картошку, завезти топливо — один он куда с тремя бабами? К Дымочку, понятно. И не заскучаешь с ним, с Ивлевым. Придет домой, скинет телогрейку или там пид­ жачок, скажет матери, он ее бабкой звал, со вздохом: «Ну, бабка, ставь на стол. Посу­ мерничаем вдвоем»,— «Чего так? — сразу насторожится Ульяна, она всегда была роб­ кая,— Катьки-то еще нет»,— «А вот так,— скажет Ивлев,— Не жди, не придет Катька». У Ульяны обрывается сердце: «Да как? Час назад видела Катьку у кочегарки»,— «Вот- вот, а рядом кто был?» — «Да бугай ваш, Карабанов, она договаривалась с ним об опилках, поросенок-то весь в мокре»,— «Вот-вот... Договаривалась, а трояк Карабанычу 3§