Сибирские огни, 1982, № 10

«Будь я смелей, будь я, в конце концов, просто умнее, я бы там, в Кемерово, встал без оклика. С а м бы встал, не ожидая, когда позовут, и с а м бы сказал — на что мы, таловчане, способны. Не было бы раздора, дали бы все сто двадцать, получил бы Олег разряд... Но вот ведь, не встал, не сказал — с а м. Вызвали, э-Ро пожалуйста. Л я п- н у л... Может, мужики потому и бегут, что боятся с л у ч а й н о с т и ? С ним, с Дымоч­ ком, случилось, может случиться и с другим... Значит — л у ч ш е не с в я з ы в а ­ т ь с я 1» Не к месту вспомнил: в детстве он с Венькой Утробиным, теперь ученым, собрался бежать в летчики. Как сейчас у в и д е л : поросшее бледными облачками небо, белую рифленую струю, уходящую, вздымающуюся над головой, и на конце ее — иглу самоле­ та. «Нас примут,— сказал Венька. Он уже тогда был у ч е н ы й.— Мы из глухого села, раз. Мы сибиряки, два. В нас нуждается Родина, три...» Но Дымочек и тогда отделался с л у ч а е м — вывихнул ногу. А вот Венька вырвался, стал ученым, в Томске живет. Мог бы и он, Дымочек, сидеть сейчас в кресле высоко над землей, и мерцали бы перед ним сигнальные лампочки, дергались стрелки... Никаких столярок. Он подумал так и вдруг остро ощутил теплую шершавость рубанка, почувствовал горьковато-сладкий спиртовый запах сырого дерева; и нахлынуло — запахло олифой, казеиновым клеем, сухой стружкой, опилками, мягко и пьяно продавливающимися под ногами... «Это что ж выходит? — подумал беспомощно.— Если все уйдут, то и мне кранты? Прикроют столярку?.. Это что ж выходит? Не придется теперь спускаться каждое ут­ ро к реке, а там, по тропинке, выбитой в плоских обветренных песчаниках, поднимать­ ся к бревенчатому длинному флигелю столярки, над которой торчит такая высокая кир­ пичная труба, что ее пришлось оцепить красными фонарями?.. Ничего этого, получается, не будет теперь?.. Стоило, значит, одному дурачку оговориться, а другому эту оговор­ ку повторить, как все — плакала столярка?!» Он беспомощно, зло, ударил кулаком по холодному колодезному срубу: «Не бывать этому! Всех обойду, всем загляну в глаза! Ведь не шутка, о р а б о т е дело идет. Если ее, работу, потеряем, что нам еще терять?..» 2 Отец с Юрой не разговаривал ни в субботу, ни в воскресенье. Б о л е л . Юра тоже молчал. Делал свое дело и молчал. Только в воскресенье, уже после обеда, сел у окна и разжег сигарету, ждал — кто первым нацелится к Карабанову. Не угадал, конечно, по­ тому что первыми прошли к Карабанычу три мрачные старухи в черных платках и в обвислых ситцевых платьях — темные, верующие его тетки. Одна, проходя мимо дома Дымочков, обернулась, перекрестилась, и остальные тотчас сделали то же самое. По­ нял Дымочек — вспомнили отца, подумали о себе... Протопал к Карабанову и Прокоп Федорыч, кислый, не в себе, и тоже оглянулся на дом Дымочков. «Флюгарка не нравится,— почему-то решил Дымочек.— Флюгарка у нас заржавела и всегда указывает южный ветер...» Встал, помялся: — Ну... Я пошел... Отец не сразу, но кивнул. Понимал: если к Карабанычу,— надо! И так и остался сидеть на кровати, свесив с колен длинные худые руки с намертво сжатым в пальцах деревянным мундштуком. 3 Дом Яна Утробина рядом, не пройдешь мимо. «И ведь вроде вместе йдти...» Дымо­ чек, переборов себя, толкнул калитку. Его всегда тянуло к этой усадьбе. Когда-то на месте небольшого, на комнату и кухню, домика Яна, сложенного из крепко пахнущих' креозотом шпал, стоял большой крестовый дом, принадлежавший Дымочкам. Окружен­ ный глухим садом, дом и сам был глухой; в нем всегда было полутемно, и мать Ды­ мочка не уставала жаловаться: «Менять надо венцы, погребет нас хоромина...» В конце концов, дом продали Яну, а сами переместились в небольшой домик Ивлева, который, в свою очередь, купил дом у Васильченко, переехавшего в Анжерку... Дымочек жалел, вспоминая старый дом,— пьяный Ян едва спасся, когда от его сигареты занялось в один душный день пламя... Кусты малинника в глухом прежде саду выгорели, скочерыжи- 32