Сибирские огни, 1982, № 10

рийские лошади. Стояли как на смотру: белесая щетина челкой на лоб, ноги в сторо­ ны! Знали, есть смысл терпеть: жратвы Карабанов не жалел, соблюдай лишь воинскую дисциплину! По спору с Ивлевым Карабанов скормил однажды своим свиньям настоящий вол­ чий след, принесенный из леса в банке со снегом. От следа этого, как показала конт­ рольная проверка, единственный поросенок Ивлева перепрыгнул полуметровую стен­ ку загона и два дня прятался в глухих тупичках Кирпичного переулка. «Вот умный ты,— сказал Ивлеву Карабанов,— а я — тверже». Дымочек проводил взглядом Карабанова. «И в самом деле, пора. Через полчаса ре­ бята уже надымят в курилке...» Так он и не отыскал причины вздорного настроения, но чувствовал — она есть, а потому силой отобрал во дворе у собаки Динки метлу: «Твоя, что ли?», и несколько раз сказал вслух: «Плыву с Зоей!..» Во!.. А с Валей отплавал?.. Даже обида взяла. С женщинами у Дымочка всегда были сложные отношения: он так никого и не нашел после Аси Васильченко, а она ведь над ним смеялась. — Слышь,— сказал отец.— По городскому радио говорили о нас. Берет обязатель­ ства столярка. Хвалили... Дымочка кольнуло: — Лучше бы подбросили нам заказы. — Ишь! — неприятно, как бы что-то предчувствуя, удивился отец.— Мы вот не го­ нялись за заказами, а дел хватало... — Слышь,— сказал Юра,— Карабанычу в воскресенье сорок лет. Я ему привез пре­ рыватель для «ИЖа». Отец, видимо, не расслышал, покачал головой: — Помню, войдешь в лес после грозы — молодняк помят, а старики стоят, как всегда, под небо. — К чему это ты? — Не берет меня смерть. Все отняла, а меня не берет. — Ну что отняла-то? Работу? Так отдыхай. — Стебанулись совсем! «Работа...» — протянул отец.— Я не о том жалею.., «Завелся, пожалел отца Дымочек. —Ему бы, конечно, постоять сейчас у верста­ ка... Это мне ■—что! Приду в столярку, и всё снимет как рукой». 11 Но Дымочек ошибся. В курилке, над корытом с водой, сидела вся бригада — Карабанов, в тельнике, грудастый, кудрявый, Чебота — лисьелицый, в стареньком пиджаке, надетом прямо на майку, аккуратный Олежек в местных джинсах и в майке-сетке... Ивлев,' родственник, одежда на котором пузырилась во всех суставах, разводил руками и объяснял новое слово, вычитанное им из словаря: — Я хоть и лапоть, а знаю вот — а п о г а м и я. С греческого, значит: «не вступаю в брак». Понял? Вот ты, Олежка, например, в брак не вступаешь, а имеешь одного, ну двух ребятишек. Это почти а п о г а м и я . — Почему почти? — хмуро спросил Ян. Он сидел в стороне, у входа. —' Ну, там разница есть,— туманно объяснил Ивлев.— Я хоть и лапоть, а чувст­ вую.— И перешел на другое: — Вот взять к ы з ы л-б а ш и... — Это татарское,— вмешался Олежек — Нам оно ни к чему. У нас есть свои слова. — Раз внесли в словарь,— упорствовал Ивлев,— значит, пригодно к употреблению. На приветствие Дымочка ответил, кивком, лишь Карабанов. И то так, не глядя, с полуоборота. Чебота, правда, пытался встать, но взглянул на Карабанова и остался на месте, подозрительно блеснув маслянистыми глазами. —- У вас, что, аванс был? — принюхался Дымочек. — Гд£ нам, протянул хмуро Ян.— Какие у нас авансы? Нам бы долги оплатить стране. Дымочек засмеялся: 32