Сибирские огни, 1982, № 10

Зубарева — в щедром лиризме, в умении, я бы сказал, сделать «стоп-кадр» в хорошем смысле слова,— остановить мгновенье, соз­ дать красочную картину. .Думается, что отмеченные недостатки — частности, при более тщательном отборе стихов их можно было бы избежать. Глав­ ное же, поэт стоит на верном пути. Три его книги можно уподобить завязи, ростку, мо­ лодому дереву. Дело не только в растущем объеме книг. Расширяется круг тем поэта, все более острым становится видение мира. Древо поэзии Валерия Зубарева бурно ра­ стет, его крону питают глубокие корни, свя­ зывающие поэта с сибирской землей. Г. ЧУПИН Виктор Кузнецов. Что имеем — не храним... Рассказы. Магаданское кн. изд-во, 1981. Во многих рассказах Виктора Кузнецо­ ва — особенно в рассказах о детстве — от­ четливо видна биографическая основа, уси­ ливающая в повествовании элемент досто­ верности. Это первая книжка молодого прозаика (а Виктор Кузнецов действитель­ но молод — ему едва исполнилось тридцать лет), в ней он словно бы намечает програм­ му для дальнейшей работы, обозначает точ­ ки отсчета своих художественных поисков, расставляет акценты. Виктор Кузнецов родился и вырос на станции Безменово Новосибирской области, а в дальнейшем, после службы в рядах Со­ ветской Армии, поселился на Колыме. Пото­ му-то в его рассказах часто называются конкретные сибирские и колымские городки и поселки, в которых живут его герои. В 1979 году В. Кузнецов был участником VII Всесоюзного совещания молодых писа­ телей в Москве. С чем же выходит молодой прозаик к чи­ тателю, что его волнует? В рассказе «Песня про человека» дед говорит своему внуку, сибирскому деревенскому мальчику: «Жить- то так надо, чтобы про кажного человека песню спеть было можно! Чтоб хоть она осталась-то напосле всего. Понимаешь меня?» Песня, как символ самого светлого и чи­ стого в жизни человека, проходит почти через все рассказы В. Кузнецова. У школь­ ника Славки (рассказ «Гармонь») немного бывает в жизни радостных минут. Разве что когда придет он к деду Кондрату и тот расскажет ему не только про войну, а и про то, как в давние годы любил играть на гармошке. Он и научил бы сейчас играть Славку, но негде взять гармонь —живет Славка один с матерью, в общем-то несча­ стной женщиной, не сумевшей в свое вре­ мя сохранить верность Славкиному отцу. И только уже после смерти деда Кондрата на имя Славки пришла посылка от отца, ко­ торый как-то узнал о мечте сына и выслал аккордеон «Хохнер». Но теперь уже некому учить Славку игре, и все же остается вера, что он не изменит мечте, не изменит песне. Сходная ситуация и в рассказе «Варени­ ки». Наденька, на отлично закончившая во­ семь классов в сибирском поселке, собира­ ется ехать не нуде-нибудь, а в Москву, чтобы поступить в музыкальное училище. Перед отъездом она пришла на осмотр к хирургу районной больницы. Хирург узнает, что это его дочь, которую он не видел мно­ го-много лет, а девочка говорит, что ее па­ па погиб в автомобильной катастрофе. Но ведь это он, хирург Филатов, когда-то хо­ тел запретить Наденькиной маме занимать­ ся музыкой. Потому Наденька и не знает и не узнает своего настоящего отца. Нет, хи­ рург Филатов вовсе не деспот, но он не по­ нимает, что нельзя ломать крылья у мечты. И, может быть, только в этот момент, под­ писывая медицинскую справку своей доче­ ри, он осознает, что в жизни потерял не только жену, но потерял все. И хотя про­ жил жизнь не впустую, но без света, без песни. А осуществлению Наденькиной меч­ ты он уже помешать не в силах. В другом рассказе «День рождения» плотник Павел Зырянов в потрясенном со­ стоянии (он узнает, что ему изменяет люби­ мая жена) совершает тяжкое преступление и оказывается в колонии строгого режима. А потом условия сложились гак, что он чуть не замерз в снегах. Но выжил, вышел к людям полуживой. «Он шагал по краю дороги, сильно качался, останавливался и снова шел вперед. Устал. Улыбался, каза­ лось ему. И пел. Не вслух пел, а про себя. Там, внутри, душа пела». А душа-то у Пав­ ла добрая. У героев рассказов В. Кузнецова нелегкие судьбы. Но если к его героям присмотреться внимательно, то нельзя не заметить, что од­ ни из них (мать Наденьки в рассказе «Ва­ реники», дед Кондратий — «Гармонь», Гри­ горий Крайнов — «Предрассудки» и т. д.) вопреки обстоятельствам сохраняют песню в душе, а значит и самое душу. Недаром же говорят, что в песне —душа народа. Хотя выстоять перед ударами судьбы им не так-то легко. А другие делают шаг за ша­ гом в опасную сторону, в сторону душев­ ной черствости и эгоистичности (Саня в рас­ сказе «После свадьбы», Василий — «Что имеем — не храним», тот же хирург Фила­ тов из рассказа «Вареники», шофер из рас­ сказа «Пять рублей»), сами разрушают собственную жизнь и жизнь своих близких. Разрушают настолько, что исправить ее бы­ вает порой невозможно — время все-таки необратимо. Дрожащий огонек песни в рассказах В. Кузнецова воспринимается как символ чистоты, надежды и любви к человеку. И в мучительной тоске по любимой жен­ щине, которую Василий сам предал, стал пить, он в конце концов пытается найти хоть какой-то выход к свету, к настоящей жизни: «Что имеем — не храним, потеряв­ ши — плачем». Где-то он слышал эти слова. И не раз слышал. Кажется, это она, Римма, ему говорила. Конечно, она... И Василий мысленно начинает письмо, о котором он давно думает. В первой книге молодой писатель не ухо­ дит от художественного исследования труд­ ных и животрепещущих вопросов, встаю­ щих перед человеком. Тематика его расска­ зов расширяется. А это означает, что Вик­ тор Кузнецов находится на верном и плодо­ творном пути. 174 ВИКТОР КРЕЩИК