Сибирские огни, 1982, № 10

Я понимаю, что героиня любит, но чув­ ство ее не находит того же отклика, и, со­ храняя достоинство, она не показывает боли. Но портфель, где лежит боль, что это: прием гротеска, гиперметафора? А-а,— думаю я,— наверное, в портфеле ли­ сты со стихами об этой, непереносимой бо­ ли. Но ведь это только моя попытка разга­ дать «конкретный» портфель, помещенный в ряд подробно разработанных нюансов настроения, и образ, по-моему, чужероден, если только не сродни выражению: «плакать в жилетку», «помолчать в тряпочку» и т. д. В стихах немало атрибутов, свойствен­ ных несколько книжному мышлению: «...с асфальтом сырым и перчаткой листка — призывом к дуэли с зимою, с водою в над­ менном монокле ледка...» 'Есть строки, в которых можно увидеть стремление к салонной утонченности или красивости. ...Встал карандаш изящно на носок и закружился, как солист балета... ...Первый редкий осенний снег. Под клавесин В горле колдует и пляшет боль, не помогает шарф... Но, назвав это стремлением к салонной красивости, я тут же возражаю себе: а не явились ли такие строки (очень не редкие у многих поэтесс) естественной реакцией на излишнюю чемпионско-мужественную эмансипированность некоторой части наших современниц? Может, именно этому проти­ вопоставлены настроения, лексика, утон­ ченная хрупкость самовосприятия, то, что издавна считается женственностью, но от­ нюдь не равнозначно «слабости» И когда героиня говорит о своей слабости, это вер­ ный признак ее силы, несомненно сумеющей преодолеть и растерянность, и боль, и сла­ бость. Она зорко видит прекрасное в при­ роде, чувствует мягко-неуклюжую походку малыша, находит тепло и свет в любви, да­ же ушедшей... Стихи М. Бушуевой непростые, поэтому читать их, думать над ними, соглашаться и возражать ей — интересно. Т. ПРОСЕЦКАЯ Надежда Чертова. Деревянные башмаки. М., «Советский писатель», 1981. В творческой биографии известной со­ ветской писательницы Н. В. Чертовой Си­ бирь, Новосибирск, «Сибирские огни» зани­ мают особое место: здесь в 1927 году ма­ леньким рассказом «Боа» начался ее путь в литературу. Здесь появились повести «Горь­ кая пена» и «Огнеупор», а также многочи­ сленные очерки, по праву оіносящиеся к числу первых, о замечательной действитель­ ности молодой строящейся советской Си­ бири». Сибирский материал еще не раз послужит Н. Чертовой питательным источником для создания одних произведений («В сибирской дальней стороне»), отзовется многими эмо­ ционально-психологическими ассоциациями в других («Голос сквозь метель»). Но и тогда, когда из-под пера писательницы вы­ ходит книга, ни сюжетно, ни внутренним па­ фосом не связанная с Сибирью, все равно и в этом случае нельзя не ощутить в ней .170 верности тем идейно-эстетическим Принци­ пам, которые всегда были дороги «огнелю- бам». Новая книга Надежды Чертовой «Дере­ вянные бадпмаки» объединяет три разных по характеру жизненного материала и жан­ ровым признакам произведения. Повесть, давшая название всей книге, рассказывает о судьбе тех советских женщин, которые в юном возрасте были угнаны в гитлеровскую Германию и волею обстоятельств оказались навсегда разлученными со своей Родиной. В коротком предисловии «От автора» пи­ сательница раскрывает особенности своего творческого подхода к этому своеобразно­ му, полному социально-психологической ост­ роты материалу. Путь открытой докумен­ тальности в данном случае оказался для нее неприемлемым, и, хотя накопленный ею за многие годы материал обладал чертами не­ пререкаемой подлинности, она художниче­ ски преображает его в повествование, имею­ щее типически-обобщенный смысл. За каждой из ее героинь — Ольгой Тесленко, Таней Пчелкиной, Ксаной Косенко — стоят тысячи им подобных женщин, обреченных войной на чудовищные земные страдания, прошедших в фашистской неволе крестный путь физических и душевных мук, какие только могли выпасть на долю лагерных девчонок с меткой 05Т, однако сумевших найти на чужбине ту силу, которая помогла наполнить жизнь смыслом, сохранить в се­ бе «душу живу», отстоять свою человече­ скую личность. В центре повести — образ украинки Оль­ ги Тесленко, «казацкой дочери», вышедшей замуж за такого же, как она, невольника фашистских лагерей брльгийца Флориана Влаублюмме. В кошмарных условиях лагер­ ного ада он стал ее единственной поддерж­ кой, защитой, ее первой и на всю жизнь единственной любовью, и, когда кончилась война, у нее недостало сил расстаться с ним. «Да и к кому бы вернулась она тогда в Россию?». «И все-таки,— продолжает На­ дежда Чертова,— это был вечный тайный спор с собою, уйти от него невозможно». Так оказалась она в Бельгии, и здесь ро­ дился сын, здесь своими руками воздвигли они с мужем каменный аккуратный особня­ чок, словом, здесь нашла она свою судь­ бу, навсегда превратившись в Ольгу Влау­ блюмме. Но сколько бы ни прошло лет, а прошло их более тридцати, никогда не забудет Оль­ га ни страшных дней фашистского нашест­ вия на родную землю, ни тех черных грех лет каторги в немецком тылу, как никогда не утихнет в ее душе и тоска о-далекой и милой России. Особую симпатию люди, подобные Оль­ ге Тесленко-Влаублюмме, вызывают у авто­ ра тем, что, оказавшись отторгнутыми от Родины, они ищут способы быть полезными ей, сохраняют советское подданство, разны­ ми путями стремятся расширить представ­ ление о своем народе у граждан другой страны. Так рождается в Бельгии создан­ ный их усилиями Союз советских граждан, возникает газета «Патриот». И эта прича­ стность к интересам России, и прежде все­ го приобщенность к той великой борьбе за мир, которую ведет советский народ, напол­ няет их собственную жизнь высоким смыс­ лом, делает их внутренне сильнее, тверже,