Сибирские огни, 1982, № 10

безусловно, хороша в операх западной .клас­ сики, но и после «Русалки» слышишь уве­ рения, что лучшей Наташи быть не может. После «Князя Игоря» слушатели уходят, покоренные Ярославной, а при упоминании «Пиковой дамы» раздается хор голосов, ут­ верждающих, что Лиза и есть лучшая пар­ тия. Есть произведения искусства, в которых богатство мысли так необъятно, что каж­ дая эпоха открывает в них новые глубины, каждое поколение заново свершает для се­ бя их открытие. К таким шедеврам отно­ сится 'и опера П. И. Чайковского «Пиковая дама». Несколько раз Новосибирский академиче­ ский театр обращался к «Пиковой даме». Одна за другой последовали две редакции: в 1964 и 1969 годах. Оба раза ставил спек­ такль режиссер Эмиль Пасынков. Поста­ новщики, дирижер Исидор Зак, режиссер Эмиль Пасынков, художник Федор Нирод, показали образец завидного творческого единодушия. Во время гастролей в Москве «Пиковая дама», вызвав огромный интерес специалистов, была признана одной из луч­ ших интерпретаций гениального произведе­ ния П. И. Чайковского в советском театре. Центральное телевидение записало «Пико­ вую даму» и несколько раз транслировало новосибирский спектакль по программе «Ор­ бита». Телезрители многих областей страны смогли оценить работу новосибирских ак­ теров. К сожалению, трансляция обошла Новосибирскую область. Партия Лизы была одной из первых ра­ бот Зинаиды Диденко. Она готовила ее под руководством великолепных музыкантов, Михаила Александровича Бухбиндера (ре­ дакция 1964 года) и Исидора Аркадьевича Зака (редакция 1969 года). Диденко играет трагедию. Ее Лиза по­ любила, как может полюбить только рус­ ская женщина, не напоказ, самозабвенно, жертвенно. Душевная борьба с собой начи­ нает чувствоваться уже в квинтете первого акта: «Как страшно! Снова он передо мной!» Удивительно волнует ария второй карти­ ны «Откуда эти слезы». Тихо, как бы вполго­ лоса жалуясь себе, поет Диденко. Ровным смычковым звуком ведет вокальный рису­ нок. На нас веет протяжностью русской народной песни, так хорошо умеющей по­ ведать о безысходности, о тоске, о тяжкой доле легко ранимой женской души. Зрителей Диденко делает взволнованными соучастни­ ками своей судьбы. Внешней броскости игры, красивости поз И жестов актриса предпочла сдержанность сценического поведения и полное отсутст­ вие всякой нарочитости. Она жила в музы­ ке, умела ее слушать, и музыка подсказы­ вала ей правдивые интонации, искренние чувства. Такая простота, естественность — самое трудное, это мечта всех актеров. В начале пути Зинаиде Диденко очень по­ везло, что рядом оказался опытный дири­ жер, чуткий музыкант Михаил Александро­ вич Бухбиндер. Этот дирижер делился с молодежью свои­ ми неисчерпаемыми знаниями, был сам по­ молодому увлекающимся художником, тво­ рящим каждый раз по-новому. М. Бухбин­ дер знал приливы и отливы в творчестве. Не всегда все было ровным. Зато спектакль, озаренный вдохновением, превращался в 148 незабываемый праздник проникновения в музыку, во встречу с чудом рождения на­ стоящего искусства. Стоя за пультом, ди­ рижер умел по первым же звукам точно определить, в’ какой форме находится пе­ вец, и в соответствии с этим вел спектакль. Поэтому не было на его ойерах напряжен­ ных соревнований вокала с оркестром. Пев­ цы любили петь с Бухбиндером. С первых шагов сценические трактовки образов у Зинаиды Диденко были неорди­ нарны. Актриса стремилась быть естествен­ ной и правдивой на сцене, отказываясь от привычных оперных штампов. Право на свое видение, свою трактовку надо было дока­ зать, убедить исполнением. Естественно, что не все сразу получалось, да еще при тех невероятно коротких сроках, что отпуска­ лись в первые годы работы на каждую пар­ тию. Трудно было требовать большего даже при нечеловеческой работоспособности акт­ рисы. И все-таки... одним из первых спек­ таклей Диденко стал «Отелло» в постанов­ ке Эмиля Пасынкова. Это был удивительный спектакль, где сочетались изящнейшая музыкальная палит­ ра оркестра, необычность постановки с ве­ ликолепной игрой актеров-певцов. Сцениче­ ская площадка представляла собой' спираль, огромную улитку. Вместо занавеса — бата­ рея прожекторов, спрятанная под централь­ ной площадкой «улитки». Декорации по ходу спектакля почти не менялись. Вокруг сценической площадки все время присутст­ вовал молчаливый хор, многорядный амфи­ театр зрителей, нарисованный художником на заднике сцены. Постановочная группа не стремилась выпятить свою работу, ее задачей было как можно выгоднее представить актеров. Ре­ жиссеры смогли сплотить всех участвующих в единый творческий коллектив, одержимый поиском, помочь им раскрыть свое дарова­ ние с лучшей стороны (режиссер-постанов­ щик Э. Пасынков, дирижер — М. Бухбин­ дер, художник — А. Морозов). У Резо Горгидзе Отелло был доверчивым и искрен­ ним, с открытым симпатичным лицом, с пылким южным темпераментом. Мечтатель­ ной взволнованностью юной благородной души веяло от Кассио в исполнении тогдаш­ него выпускника Новосибирской консерва­ тории Валерия Егудина. Николай •Дмитри­ енко, исполняя партию Яго, держал зал в постоянном напряжении,, в состоянии стра­ стной ненависти к лицемерному злодею... В этом великолепном ансамбле оказалась и Зинаида Диденко. В четвертом акте, где у Дездемоны сложнейшие вокальные эпи­ зоды, эта только что закончившая консер­ ваторию певица продолжала петь без за­ метного напряжения. А ведь не склонный преувеличивать исполнительские сложности Джузеппе Верди писал, что здесь «партия Дездемоны является главной и наиболее трудной. В песне «Об Иве» трудности гран­ диозные как для композитора, так и для ар­ тистки-исполнительницы. Нужно было бы, чтобы последняя подобно святой троице обладала тремя голосами: одним для Дез­ демоны, другим для служанки Барбары' и третьим для слов: «Ива, Ива, Ива». (Из­ бранные письма. М., 1959, с. 446). Диденко нигде не форсировала. Спокойное гпехго ѵо- се в. трудных акустических условиях Ново­ сибирского театра не терялось, а свободно