Сибирские огни, 1982, № 10

давшего от нее Шатуновского. Когда на сцене появилась Луиза, зал за­ мер. В величавой, гордой героине Шиллера узнать робкую студентку Диденко, было не­ возможно. Откуда этот уверенный жест, высокий па­ фос декламации? Откуда такое умение дер­ жаться? — Ты так верно чувствуешь текст высо­ ких трагедий, будто бабка твоя была гер­ цогиней,— поШутул Шатуновский, ошелом­ ленный успехом своей студентки. На репе­ тиции она была гораздо скованней и читала менее выразительно. Вспоминая этот эпизод, Зинаида Захаров­ на не может сдержать улыбки: — Герцогиня! Бабка-то у меня была дво­ ровой девкой. Но вот нела она... Говорят, люди работу бросали, чтобы ее послушать, такой был голос,— и задумывается.— Я вот что хочу сказать. Голос — это ведь от при­ роды данное, то, чем тебя папа с мамой на­ градили. И сколько было хороших голосов и в школе, да и в училище, а вот так ниче­ го из многих не вышло. А почему? Без ра­ боты, ежедневной, кропотливой, актера не будет, певца не будет, как бы он ни был одарен. И нужно обязательно думать. Над каждым характером, над каждой мизан­ сценой. С чего начинается освоение роли? Конеч­ но, прежде всего, с изучения клавира. Му­ зыка подскажет верную трактовку, даст ключ к образу. Безусловно. Но ведь не ме­ нее важно постичь характер героини, верно выявить эмоциональную мотивировку каж­ дой фразы, жеста. А это невозможно без глубокого знания сюжета, эпохи, даже би­ ографий композитора и сценариста. Актер обязательно должен читать, изучать лю­ дей, наблюдать время. — Кажется, уж на что знаком Шекспир, а перед возобновлением спектакля «Отелло» в 1981 году я несколько раз вновь перечи­ тала, пережила трагедию. Очень волнова­ лась: как-то получится образ спустя три­ надцать лет? Конечно, спеть его вновь было интересно, за вокал я была почти спокойна, но сам образ требовал нового осмысления, нового поиска. Это очень важно. Бывает смотришь на иную актрису и не понимаешь, почему она наделяет героиню чертами, не свойственными ни времени, ни тексту произ­ ведения. Я думаю, это происходит от неуме­ ния правильно прочесть сценарий, пережить его. Может быть, оттого, что актриса мало читает, мало знает об истории исполняемого произведения. Конечно, театр занимает у актера все время, ведь нужно совершенст­ воваться в профессии, и трудно заставить себя после нескольких часов репетиции сесть за книгу или пойти, к примеру, на новую выставку художника. А женщине это во сто крат труднее — ведь еще и дом, и дети. Но ведь и без этого невозможно. Без этого нет актера. Образы, тобой создан­ ные, будут фальшивы. Зритель это сразу же увидит и не поверит тебе. Иной раз, быва­ ет, устанешь до смерти: домашние дела за­ мучат, нагрузки общественные и прочее. А вечером спектакль. Идешь в театр, ка­ жется, сил нет совсем. Но вошел в грим­ уборную, сел у зеркала и, пока гримиру­ ешься, одеваешься, входишь в образ, будто перерождаешься. Откуда только что берет­ ся. Наверное, не надо объяснять, что петь целиком спектакль для актера — огромная физическая нагрузка. И ее нужно выдер­ жать. Никто не должен знать, каково тебе. Для зрителя на сцене ты не существуешь, есть только тот образ, который ты тво­ ришь. Вот это-то и есть школа, мастерство. ...После «Разбойников» о Зиночке Диден­ ко заговорили. В коридорах училища она натыкалась на оценивающие взгляды. Слы­ шала восхищеный шепот за спиной. Это уже был успех. Маленький, местный, но все-та­ ки... Было от чего загордиться. Вокруг столько талантливых, красивых, уверенных. Вон в параллельном классе — Лена Образ­ цова. Говорят, что после второго курса ее возьмут в консерваторию. И другие есть... Но Зине думать об этом некогда. Время идет, а еще столько не прочитано, не уви­ дено. — Умное тщеславие актеру необходи­ мо,— учит Шатуновский.— Но именно ум­ ное. Запомни это. Не глупое: «Ах, я лучше всех», а другое: «Я должна стать лучше всех». Не бывает природа настолько щедра, чтобы дать человеку все. Умей скрывать не­ достатки. Обороти их достоинствами. Не позволяй себе быть неумной. Педагоги единодушно отмечают: студент­ ка Зинаида Диденко прилежна, в журнале против ее фамилии стоят неизменные пя­ терки. Вот только робость преодолеть до конца так пока и не удается. Ольге Семе­ новне приходится прибегать к хитрости. По­ ставив Зину спиной к двери, она дает ей распеться, и, увлеченная упражнениями, Зина не замечает, что дверь полуоткрыта, Ольга Семеновна работает, заставляя Зи ­ ну показать все свои возможности еще и еще раз: «Свободнее, увереннее»,— а у две­ ри слушают заинтересованные педагоги. ...Закончено с отличием музыкальное учи­ лище. Красный диплом дает право посту­ пать в консерваторию без экзаменов. Но Диденко не в форме: перед самым выпу­ ском началась жесточайшая ангина. Нельзя петь еще минимум три недели после того, как горло войдет в норму. Но Зина отправ­ ляется в Киев. Прощание с Ростовом, став­ шим близким и родным. Расставание с педа­ гогами. Напутствия, пожелания. Концертмейстер Наталья Федоровна Ба- баджан, успевшая за четыре года полюбить одаренную студентку, сказала, прощаясь: «Зина, ты едешь в Киев, надеюсь, все будет хорошо. И все-таки. В жизни всякое случа­ ется... Запомни. В Горьковркой консервато­ рии есть очень хороший педагог. Крестин- ский. ■Запомни, Евгений Григорьевич Кре- стинский». И Зина запомнила, хотя тогда совсем не предполагала, какую роль'сыгра­ ет этот человек в ее судьбе. Ведь она ехала в Киев. , На киевский вокзал поезд приходил позд­ но вечером. Но теперь Зина уже не была несмышленой провинциалкой. Она знала адрес консерватории и вскоре стояла перед светлым красивым .зданием, расположенным на центральной улице Киева — Крещатике. Приемная комиссия давно не работала. В пустых гулких коридорах - консерватории Зина, наконец отыскала вахтера. — А нет никого, деточка,, домой все уш­ ли, поздно уже,— кивала головой женщина 144