Сибирские огни, 1982, № 10

мах. Так что пользуйтесь случаем. Ведь все это пришло из давней давности, от языче­ ской еще Руси. Только к нашему времени истоки уже забыты — и в плотницких узо­ рах это просто дань традиции... Я подумал, что традиции, традиционность (если только они не проявление консерватиз­ ма) сами по себе могут быть, конечно, и очень хороши. В плотницком сибирском искусстве они, например, выполнили неосознанную роль клада-хранителя. Он донес до наших дней неизменными многие из «поэтических воз­ зрений славян, на природу», в согласии с ко­ торыми строились жилье на Руси, за тысячи верст от Сибири, куда потом это искусство было переселено, после чего в силу многих исторических условий получило тут свое но­ вое развитие. Но это новое не скрывает сегодня от глаз сведущего человека, скажем, сугубо древне­ языческого деления дома на три яруса. Подклет в нем символизирует подземную часть вселенной: может, оттого он так мас­ сивен, недвижен, мощен да и мало укра­ шен — под землею лишние украсы ни к чему! «Оконный ярус» олицетворяет жизнь, бла­ гополучие, плодородие земли, урожай.— и все эти разнообразные мотивы находят вы­ ражение в резных лилиях, трилистниках, ко­ локольцах, бутонах, виноградных лозах, снопах, рушниках; здесь же появляются пе­ тухи, голуби, «птичьи ладьи»— «берегини»: ведь именно птицы связывают землю с не­ бом! А за ярусом «зеленым» идет" ярус «небес­ ный»: карнизы и фронтоны-подзоры, с резь­ бой, напоминающей дождь или вздымаю­ щиеся в небо ветви деревьев, «уточек» и «жар-птиц», сказочных «коньков», на кото­ рых древний славянин достигал мыслью до неба, звезд и Солнца; и если «берегини» ох­ раняли .благополучие дома с «земного» его яруса, то резным солярным знакам надле­ жало хранить его обитателей от стихийных и житейских напастей как бы уж и совсем по замыслу самого Ярилы... Вот что, оказывается, встает в дознании, в памяти при взгляде на самый обыкновен­ ный деревянный дом. Не просто жилье,— чудом сохранившееся для нас свидетельство о' былом целого народа! Как не обратиться тут к изумительным по глубине словам Гоголя: «Архитектура — тоже летопись мира: она говорит тогда, ког­ да уже молчат и песни и предания и когда уже ничто не говорит о погибшем народе». Еще — взгляд с высоты С высоты и видеть легко, и думается там легче, просторнее. О древней «берегине» я вспомнил и над другим обрывом: в Томске — у коричнево- серо-синего дома с балконом и башенками, что высился над городом, на Кузнечном взвозе, среди черемух, лип и березок. Отсюда тоже открывалась просторная перспектива на Томск. Но тут и окружение было другим: и внизу, под склоном, и в Со­ ляном переулке сразу бросался в глаза про­ стенький, но аккуратный деревянный дом с вызывавшей уважение датой постройки — «1909», и на другой стороне Кузнечного 128 взвоза радовали глаз бежево-черный, хоро­ шо отремонтированный особнячок с резны­ ми ставнями и «солнышком» во фризе, и поднимавшиеся над соседним холмом купо­ ла стоявшей в лесах Воскресенской церкви. Зрелище этих строений, обласканных доб­ рым отношением к большим и малым па­ мятникам старины, невольно рождало раз­ думье и о других, столь же достойных внимания примерах, которыми уже славит­ ся Сибирь. Вот ведь не только Воскресенскую цер­ ковь XVIII века, но и здание бывшего Бир­ жевого корпуса постройки середины прош­ лого столетия видел я в Томске в реставра­ ционных лесах; было тут немало и других подобных примеров (о них речь позже) —л все это свидетельство, что не обойден вни­ манием город, недавно справивший трехсот семьдесят пятую годовщину с той поры, как воевода Бельский сообщил посланцу Бориса Годунова Писемскому, что 27 сентября 1604 года «в Томской волости город зделан со всеми крепостьми» (к- слову, Томрк — дале­ ко не патриарх сибирских городов: старше него и Тюмень с Тобольском, и Сургут с Та­ рой, и Нарым с исчезнувшей Мангазеей). А кто моложе него? Скажем, Иркутск. Да, но ведь больше трехсот двадцати лет прошло с той поры, как заложен он был землепроходцем Якунькой Ивановым Поха- бовым. И этот старый город может похва­ стать искусно .отреставрированными памят­ никами: Спасской церковью (самым старым своим строением — единственным, сохранив­ шимся от древнего Иркутского острога, по­ ставленного на берегу Ангары) и Богояв­ ленским собором, несущим на себе черты си­ бирского барокко. А в двухсотшестидесятипятилетнем Омске вернули былой блеск Тобольским воротам бывшей крепости, стоявшей некогда близ Иртыша, а также Казачьему Никольскому собору, построенному почти полтора века назад по проекту Стасова. Барнаулу — четверть тысячелетия: он соз­ давался во многом под воздействием евро­ пейских^ западнороссийских веяний в архи­ тектуре; оттого так необычно для Алтая звучат имена возрожденных ныне восхити­ тельных строений «Чайного домика»1 и «Уголка Петербурга». Новосибирск моложе всех этих городов: ему нет и века (причем, лишь пятьдесят семь лет назад из' громадного ряда вариан­ тов — Новолешшск, Сибленинск, Владлен, Калининград, Краснооктябрьск, Коммун- град, Красносибирск и даже Совлавра и Ку­ рултай— было выбрано нынешнее его имя), но и он может гордиться бережно сохраня­ емым храмом Александра Невского, по­ строенным по чертежам архитектора Со­ ловьева, который в качестве прототипа взял проект инженеров Косякова и Пруссака, что возвели в петербургской гавани и поныне стоящую там Новую церковь Божьей мате­ ри. Объявлен памятником архитектуры в Но­ восибирске и бывший городской Торговый корпус, поставленный на Ярмарочной пло­ щади, считавшейся некогда географическим центром Российской империи... Вспомнив эти каменные памятники Сиби­ ри, вновь думаешь о ее деревянном зодче­ стве, по таланту и размаху сопоставимом с шедеврами Русского Севера: с карельски­ ми, костромскими, архангельскими или ни-