Сибирские огни, 1982, № 10

где-то вмонтированы невидимые приборы, усиливающие и размножающие любой звук, шорох, шелест... Приходится «восхищаться». Но мы еще только как бы в фойе. А что будет дальше? — Теперь извольте взглянуть сюда,— прерывает наш гид безмолвие, направляется к тускло освещенной табличке и объясняет: — Тут у нас все как на ладони. Вот, пожа­ луйста,— количество находящихся в данный момент покойников, номер отсека, кто где помещен, дата — когда поступил, когда бу­ дет похоронен... Так заведено. Дома мертвеца не держат. Закрыл человек глаза— тело незамедли­ тельно доставляется в кладбищенский похо­ ронный дом. Хоронят не каждый день. По­ койнику не к спеху, да и церковным служи­ телям отпевать оптом удобнее и выгоднее. Продолжаем путь (будь он неладен! но раз затеяли, деваться некуда). Мы в не­ большом высоченном зале церемоний. На цементном полу— катафалки, на которых устанавливаются гробы на время панихид. Вокруг узкое пространство для участвую­ щих в траурной процессии. В высоте— бал­ кончик-кафедра, откуда звучат слова цер­ ковников и похоронные псалмы. Одобряем. Как, мол, все рассчитано! Ка­ кие удобства! Старичок доволен, проворно распахивает широкую дверь и чинно при­ глашает следовать за ним. Судя по его на­ строению, он преподнесет сейчас главный сюрприз, так сказать, коронный номер. Узкий темный коридор, напоминающий сырой туннель или затхлое ущелье. Неожи­ данно вспыхивает свет, и перед нами мини­ отсеки, каждый с оконным проемом, задер­ нутым белой занавеской. В каждом — ката- алк с гробом. На отсек по покойнику, пять же удобно — ни тесноты, ни давки. Но и это еще не все. Лежит он, покойник, к вам изголовьем, а вы бы хотели взглянуть на него с противоположной стороны. О, это совсем несложно! Движение руки, и у ног мертвеца открывается объемное зеркало. Пожалуйста, любуйтесь. Старичок ожидающе поглядывает на нас, словно спрашивая: «Ну? Как? То-то! Век техники!» Нет, нет, господин главнокомандующий мертвыми душами, с нас довольно, спешим: уйма дел... Хозяин кладбища нас понимает, хотя и сожалеет. Он бы еще кое-что пока­ зал уважаемым гостям... Не чаем, как бы поскорее выбраться отсюда, а коридор еще длинен и напоминает бетонные дыры-ходы в крематориях концлагерей. Наконец-то старичок оставил нас в покое, и небо над нами, и можно свежим воздухом подышать. Обращаюсь к земляку: — Значит, здесь ты и зарабатываешь свой хлеб насущный? — Тут бы куда ни шло,— машет он ру­ кой.— У меня работенка похлеще. — Как?! — Пойдемте, сами увидите... Фридрих привел нас к высокому сараю, в котором хранилась кладбищенская техни­ ка. — Обратите внимание на эту штуку, про­ званную грозой мертвецов. Это мой помощ­ ник,— показал он на небольшой трактор- экскаватор, оглянулся, будто чего-то опа­ сался, и рассказал о своей «службе»: — Здесь существует строжайший порядок — за могилами надо ухаживать на совесть. Но вот, скажем, могила запущена. В таком случае извещают родственников и назнача­ ют час и минуту, когда должен быть наве­ ден надлежащий порядок. Не явились опо­ вещенные в указанное время, подруливает моя «гроза мертвецов», выкапывает гроб и перевозит его в общую могилу. Однако, моя работа только начинается. ■То, что эк­ скаватор не схватил, подчищаю вручную. А чистить надо по всем правилам — в эту могилу следом другого хоронят... Ладно, если техника удачно сработала. Но в том- то и беда, что гробы часто рассыпаются... Наглядишься, надышишься... Заработок, правда, солидный. Более тысчонки заши­ баю, но каждый раз, когда беру в руки эти марки, сдается мне, будто они пахнут тем, что я выбрасываю из могил... А по ночам, поверьте, все чаще кошмары снятся Не при­ веди господь сюда попасть! Злейшему вра­ гу не пожелаю. Придумать не могу, как быть дальше. Сидел Фридрих Розенбах на могильной плите, и в глазах его была горькая грусть и глубокое отчаяние. Его не по годам жи­ листые, высохшие руки тряслись. И хоте­ лось задать ему всего один вопрос:' «Ка­ кая же нужда, мил человек, занесла тебя сю­ да?» Как бы угадав мои мысли, он после раздумья сказал: ’ — Эх, братцы-братишки, если бы еще раз начать все сначала... Сколько передумал, сколько раз вспомнил, как мы в совхозе работали... Да, об этом стоит вспомнить. И как не вспомнить! Сказано уже о человеке и работе нема­ ло, но разговор об этом следует продол­ жить. Есть одно существенное обстоятель­ ство, о котором человек, не побывавший по ту. сторону границы, не имеет представле­ ния. И связано это обстоятельство с трудо­ вой деятельностью настолько тесно, что обойти его невозможно. Многих моих бывших односельчан я знал как неутомимых тружеников. Уж кому-ко­ му, а им, казалось бы, никакая работа не в тягость. Но это было тогда, в иной атмо­ сфере... Речь пойдет, если можно так выразить­ ся, о трудовом коллективе, об отношениях между рабочими и их руководителями. Вот прикатили наши земляки, куда так рвались. Получили работу. Год прошел, два и три, как ты вкалываешь на хозяина-капи- талиста. За все это время ты его и в глаза не видел. Конечно, признаться откровенно, на черта он тебе и сдался. И все-таки дико, что ты для него равен нулю. Скребет на душе: с одной стороны, ты вроде бы живой человек, а с другой — будто и не сущест­ вуешь. Ведь спину на кого гнешь? На него. Кому мозолями, петом своим кошелек наби­ ваешь? Ему. А он тебя и видеть не желает. Беседовать с тобой? О чем? К чему? Это было бы ниже его достоинства. На это име­ ется форарбайтер — старший рабочий, с ним и решай вопросы. А что решать? О ка­ ких вопросах может идти речь? Существу­ ет закон и порядок. Выполняй, что положе­ но, и дальше не суйся. Праздники? Без те­ бя знают, когда что праздновать. На то 115 8 *