Сибирские огни, 1982, № 10

Удачнее других россиян устроился Ген­ рих Янцен. Нашел он теплое местечко на молочноконсервной фабрике. Теплое в том смысле, что температура в помещении, где он моет посуду, предельно высокая. «Чи­ стота, порядок у нас — лучше некуда, но потеешь, как мышь в мышеловке»,—сету­ ет он и, как бы утешая себя, добавляет шутя: «Но главное, как тутошные немцы утвер­ ждают, что вместе с потом дурь выходит...» Генрих — довольно интересная личность. Звали его в сибирском совхозе и жу­ ликоватым, и рукастым, и вороватым. Он все тащил, точнее — крал, что под руку по­ падалось,— от комбикорма до обрата, от вил до уздечки. Словом, с пустыми руками никогда домой не шел. Хоть охапку соло­ мы, хоть горсть гвоздей, но стибрит. Разу­ меется, я не преминул спросить его, как, де­ скать, здесь по этой части. Генрих не улы­ бнулся лукаво, как он обычно делал в сов­ хозе в подобной ситуации. Глаза его будто враз потускнели, когда он признался: «Был грешок. Прихватил ребятишкам по баночке кефира с малиной, и тут же сцапали. До сих пор башку ломаю и не пойму, как смог­ ли учуять... Не могу и забыть, что мне бы­ ло сказано. В общем, дали понять, что если бы я был ихним, а не «оттуда», то вылетел бы с фабрики пробкой прямиком на клад­ бище. Так что я до сего дня от того кефи­ ра со сладкой малиной горькой отрыжкой мучаюсь». «Неплохо сказано, земляк,— заметил я.— Научился ты в богатом обществе доволь­ но образно мозговать». , «Что поделаешь. Немецкая поговорка гласит: «Когда черт в нужде, он и мух жрет»,— ответил Генрих задумчиво и вдруг спросил: «А насчет дисциплинки здешней слыхали? Могу ознакомить. Но сразу ска­ жу, что шутка эта хитрющая — сверхвежли­ вая и сверхбеспощадная. Что? Одно с дру­ гим не вяжется? Тут, будьте уверены, еще не то свяжут... Пожалуйста: первый раз опоздаешь, тебе никто ни слова, будто так и надо. Но крепко ошибается тот, кто по­ считает, что обошлось. Нет, здесь все пом­ нят, все на заметке.^ Вот, скажем, опозда­ ешь вторично, и майстер этак вежливенько напомнит тебе примерно так: «Вы, почтен­ ный герр такой-то, в позапрошлом году седьмого января после обеда явились не вовремя. Ваше рабочее место пустовало четыре минуты. Сегодня, извините, вы изво­ лили опоздать второй раз». На том и откла­ няется. И опять — больше ни звука. Вроде бы безобидно, скромно, тактично. Сказал он, однако, многое и весомое. Слова его надо понимать так: «Ты, нарушитель произ­ водственной дисциплины, предупрежден по всем правилам. Еще одно нарушение,— вот тебе расчет, а вон дверь». Да, при третьем, даже полуминутном опоздании, тебе уже никто и ничто не поможет. А хоть словеч­ ком заикнешься, в трудкнижку такое зака­ тят, что действительно останется лишь пос­ ледний путь — на кладбище». Генрих говорил, говорил, и чувствова­ лось, что ему ох как хотелось излить душу. Понять его можно было. Неясно было дру­ гое: что за последний путь, упомянутый им дважды? Вскоре нам предоставилась воз­ можность . увидеть и услышать все, что с этим путем связано. 114 Последняя стезя, жалкий служащий и глубокие вздохи Читатель, видимо, обратил внимание, что вырисовывается явно определенная черта, а именно: все упомянутые россияне выполня­ ют тяжелый физический труд. Все до еди­ ного, если пользоваться разговорной терми­ нологией, вкалывают, да еще как вкалыва­ ют. Особо туго приходится тем, у кого трудкнижка «украшена» пятнышком или кто неоднократно сменил место работы. Им, как в ФРГ утверждают, и чернокожий не позавидует. Им, «пятнистым», уготована плачевная судьба до конца дней. Перед ни­ ми узенькое окошечко биржи труда резко захлопывается. Но... еще не все потеряно. Остаются два пути: запрягаться мусоро- сборщиком или избрать самую последнюю стезю — устраиваться служащим кладбища. Что такое.собирать мусор, представляет каждый. А о так называемом «служащем» следует поведать особо, тем более, что этой должностью «осчастливлены» и несколько наших бывших односельчан. Спрашивать, как дошли они до жизни такой, было по меньшей мере бестактно, а что из себя представляет сей служащий, узнать хоте­ лось. «Так и быть,— согласился Фридрих Ро- зенбах.— Поехали». По дороге на кладбище он попросил нас: — Вы только, ради бога, там... в совхо­ зе, землякам — ни звука о том, где и кем я работаю. Просьба навела на размышления: неуже­ ли что-то секретное? Ответ мы получили полтора часа спустя. Перед въездом на кладбище Фридрих по­ считал нужным ввести нас в курс дела, а заодно и предупредить: — У них кладбище — целое заведение, тут тоже деньги заколачивают, будь здо­ ров! Вы только не вздумайте высказать что- нибудь поперек улицы. Постарайтесь как можно больше удивляться, делайте вид, будто очарованы, словом, раскрывайте по­ шире рты. Здесь это любят. Особенно хо­ зяин кладбища. Мы его окрестили главно­ командующим мертвыми душами... Встретил нас «главнокомандующий» хо­ лодновато, но, узнав, что имеет дело с ино­ странцами, да еще из далекой, суровой Си­ бири, оживился: — Битте, битте, господа-гости! Кое-чем удивлю вас. Надеюсь, впечатления — ого- гоі — и он шустро засеменил впереди нас. Вокруг—'Густолистые титанического ро­ ста деревья. Рядом — полоска ярких розо­ вых кустов. Отсюда ведут прямые, как стре­ лы, тропинки, по обе стороны которых рас­ положены могилы, тщательно ухоженные. И всюду,— пышные низкорослые растения и цветы, цветы, цветы. — Это еще цветочки! — заметил стари- чок-хозяин.— Еще не то увидите! Приближаемся к высокому темно-серому зданию, где должны увидеть «еще не то». Входим тихо. Внутри тот же грязно-серый колер. Но... каждый шаг, малейшее движе­ ние рождают гулкое, даже сверхъестествен­ ное эхо. Сдается, что вот-вот услышишь стук собственного сердца. Откровенно при­ знаться, жутковато. Можно подумать, что