Сибирские огни, 1982, № 9

Мой первый танец был нейтральный—с Аннушкой. Она прижима­ лась ко мне в танце с серьезным видом, с таким видом, помню, она и доила коров. Между прочим, она говорила, что бабы на ферме все еще жалеют, что я ушел. Также между прочим поведала, что в апреле, а мо­ жет и раньше, выйдет на волю Батенев. Был я во хмелю, а значит, в сме­ лости, но все равно сердце ёкнуло. Я*строю что-то, и почти получилось, но все окажется зряшным, если придет Батенев озлобленным на весь мир, он узнает меня —крышка, придется все тогда бросить и бежать. «А ведь болтали,—спросил я,—про него и Ульяну?» «Язык болтает,—рассердилась Анна,—а голова не знает». Потом танцевал я с Ульяной, она держалась в танце так далеко, что между мною и ею мог пройти плечистый человек— Глушаков, к примеру. Она внимательно оглядела мое лицо, посоветовала не пить, или уж пить, но ее не приглашать на танец. / «Даже так! —сказал я с дальней угрозой,—Тогда до свидания, я пойду спать». «Ты как маленький...» «Пусть,—согласился я.—Пусть как маленький. Но мне завтра уезжать, я должен выспаться». «Завтра? —удивилась она.—Ты что, шутишь?» Мы разговаривали громко, тихо нельзя было: она держалаь все еще далеко, да и гости, игнорируя танго, пели и не чувствовали голо­ сов —с потолка осыпалсь известка. «Чего ради ты собрался?» «Совсем! —неожиданно для себя, но с ходу оценив выдумку, вы­ крикнул я запальчиво.—Да! Совсем поеду! Вы с Петром не выпихива­ ете меня, но и не удерживаете». Она остановилась. «Стой здесь!» —потребовала. Сама подошла к Петру, сказала ему на ухо. Петр коротко кивнул головой. Ульяна оделась, помогла одеться мне. Я не мог бы, конечно, пройти по одной половице, но держался стро­ го. Уходя, я оглянулся: Петр Иванович поднимался нам вслед. «Ты замотал нас, Хаёрин,—говорил Петр на крыльце.—В этом ты Федора напоминаешь. Чего ты в город, скажи?.. Молчишь, да?! Это, Ульяна, он на жалость твою гнет, чтобы ты его просила: не ездий, ми­ лый, мы тебя так любим! Ах, дур-раки!» —сплюнул он и пошел в дом. Мы с Ульяной долго шли молча, в ушах стоял голос Петра. Сойдя с дороги, а мы были уже далеко за деревней, и стенами вы­ сились белые сосны, я загреб ладонями снег и растер по лицу. Ульяна протянула платочек. «Скажи честно, Ульяна,—я задержал дыхание,—могла бы ты жить в городе, или, скажем, в другой деревне? —И выдохнул: —Со мной?» Она опустила голову. «Пришлось бы, и жила». «Поедем?» Она протянула руку, мы пошли назад, в деревню. «Нет, не поедем,— вздохнула она.—Много разных причин, ты ни при чем, не обижайся... Честно сказать, я люблю в городе, я мечтала там жить. А сейчас... Много всякого напуталось». «Распутаем!» Она покачала головой: нет. «Еще как распутаем,—обещал я, храбрясь,—Главное, чтоб и ты этого хотела». «Я-то? —вдруг она задержала меня, заступив путь.—Вот что, Па­ вел, я прочитала письмо Федора. Ты понял, я прочитала письмо: при­ смотри за Алешкой... Вот так». Она мучалась лицом, словно ожидала удара. «Ну что молчишь? —спросила,—Не молчи... Нас никто здесь не слышит, говори что-нибудь». 95