Сибирские огни, 1982, № 9

дей требуется, а, значит, качество. Нет, нет, Максимович, в город можно двигать и прорвой, он примет. Сюда же надо постепенно вводить, как вот тебя...» _ «Дядя Саша! Ну, о чем ты говоришь? Я и Боровики —не смешно ли?! Представь, иду с прутиком, погоняю пастись личную козу. А коза тощая, кривоногая, вся в репьях!..—Я это вообразил и рассмеялся в полный голос.—А в баньках у вас баки разрываются —»ужас!» «Ну тебя к черту, Максимович! С тобой по-серьезному, а ты как школяр. Постыдись маленько...» Он и вправду обиделся. Пришлось идти за ним по двору, ловить за рукав, наговаривать извинительные слова. Он еще трижды отсылал к черту, потом смягчился, пробормотал, что «ладно, ладно, молодежь, ладно...» И снова дернуло меня за язык: «Я согласен, дядя Саша. Саги­ тировал меня, убедил. Я остаюсь в деревне. Но с уговором: через ме­ даль! Отольете для меня медаль за геройство —останусь! Пожертвую благами города!» Холоньков заморгал несчастными глазами. Я испугался, что он сморгнет слезу обиды и стыда. И, честное слово, мне вдруг стало не по себе, понял, что, будто паяц, я выкаблучиваюсь там, где снять бы шапку и простоять молчком. Приходила разодетая Ульяна. Она, оказывается, с утра присвата­ лась к нашей бане, чтобы самой не топить, и заглянула узнать: скоро ли мыться? Мы стояли во дворе сначала вдвоем, но почти сразу выволок- ся из избы Холоньков, и я расстроился: недогадлив старик или же вред­ ничает. И выяснилось тут, что их всех заботит, где собираться гулять. Обычно в праздники они собирались у Петра Ивановича. Но из-за меня все стало под вопросом. Ясно было: Петр не пригласит меня. Я было полез в пузырь, заявил Холонькову: «Гуляйте у Петра, а я найду себе место! В крайнем случае, хлопну шкалик и—на боковую. До праздников ли мне?» —и при этих словах я покосился на Ульяну. «Чего ты из себя корчишь Золушку?» —бросил старик. Ульяна удивленно оглядела старика, потом меня. «Вы часом не поссорились, а? —и тут же перевела разговор.—У ме­ ня есть идея. Вам, дядя Саша, нужно сейчас же сходить к Петру Ива­ новичу и сказать, что гулять мы настроились не у него, а у вас. Тогда Петр скажет: «Все, все приходите ко мне, включая и вашего Хаёрина». «Я понял,—сказал Холоньков,—Сыграем на его гордости!» Оставшись со мной, Ульяна озабоченно спросила: «У вас ничего не произошло? Дядя Саша сердитый вроде». «Все нормально, Ульяна,—я попробовал отшутиться.—Поспорили, где лучше жить: в воде или на суше?! Ведь там и там имеется кисло­ род!.. А на Алешку твоего я не в обиде, ты это знай». «Зря он вчера, конечно. Я отругала». «Больше не ругай. Я был в его положении, завидовать нечему. Мамку я не мог защитить, а родного дядьки, как ваш Петр, не было». Склонив голову, она острым носком сапожка стала сбивать настыв­ шие комочки снега. Руки она держала в карманах. Ветерок поигрывал струями волос на ее непокрытой голове. Пахло талым снегом, дымком от бани. На крыльцо выходила стара: что в избу не зайдете?.. Ульяна ответила, что вот ждем дядю Сашу с результатом. Стара ушла в избу, а Ульяна вдруг призналась: «Меня ведь Петр надоумил. Он сказал: «Я ничего не имею против Хаёрина, а пригласить его воздержусь...» Он, Павел, страшно боится отказов, вдруг он переломит себя да скажет: приходи, Хаёрин, а ты в ответ усмехнешься, мол, нет и нет. Это для Петра будет пощечиной, вот чего боится...» «Такой же дурень, как и я!» «Так что,—добавила Ульяна.—Он меня и надоумил: «Они пускай 91