Сибирские огни, 1982, № 9

«На анекдот не смахивает,—заметил я.—Ты себя ввел». «Да, ты прав,—согласился он.—Придется докончить, как быль... Плесни-ка мне чаю, да некрутого...» Он отхлебнул из кружки, пошлепал губами. «Ну вот, а дальше, сам того не желая, я тебе насвинячил.—Глуша­ ков смущенно покашлял.—Я тайком съездил в город, узнал, что там у тебя жена, двое детей, что ты пьяница и бросил их. Все это я узнал и, дурак, сгоряча взял да и все напрямую выложил Ульяне: вот тебе ин­ формация, да... Она... У нее глаза на лоб: быть такого не может! Может, говорю, и есть». «Ты что, серьезно?» «Ну». «Это же бред сивой кобылы!» «Не спорю,—вздохнул он.—Но и ты пойми. Дело было так: я твой городской адрес узнал через отдел кадров. Поехал, а было это под вы­ ходные... Нашел твою квартиру, тихо за дверью, постучал в соседнюю, и высунулась старуха: мордочка, что у хорька. Вежливо говорю: где же соседи? В баню, отвечает, повела детей, а воду-то у нас отключили, говорит, на три дня. А Хаёрин где? Она помигала глазками: «А выевон- ный товарищ? Если товарищ, то должны знать, что он уехамши». Я еще подумал: интеллигенция гнилая —«евонный», «уехамши», у нас древние бабки уже так не говорят, всех среднему языку газеты научили... Ну, ладно. Я беру бабку на пушку: а она, что же, развелась с ним? И пока­ зываю на твою дверь. Бабка отвечает: еще бы, такой пьяница несу­ светный.—Глушаков расстроенно поморщился.—Откуда я знал, что это и есть Наталья, которую я у Федора встречал? Даже и не подумал. Короче, можешь теперь представить мое состояние: пьяница, жена, двое детей...» «Представляю...» «А дальше я говорю: привет Наталье! А бабка мне вслед, а от ко­ то привет? От Сидорова, говорю, привет.—Глушаков закурил, щелкнув пистолетом-зажигалкой.—Дальше уже неинтересно». «Ладно, давай откровенность за откровенность. Когда ты бросил ключи от конторы да пошел в снегу огородами, мы зашли с Ульяной в дом. Настроение у нас, сам понимаешь, было не ахти какое. Разговари­ вали, чай пили. Вдруг она меня спрашивает: кто такая Наталья?.. Отку­ да-то узнала, что в больницу к Федору наезжала Наталья. Тут я и з ? вертелся на стуле...» «А чего? —удивился Глушаков.—Сказал бы, как есть». «Ну да! Приятная новость, что Федор на сторону ходил». «То она Федора не знала!» «Короче говоря, я отвел от него подозрения, и бухнул: Наталья — моя бывшая жена». «Да ты что?» «Так и сказал». «У тебя —во! —Глушаков постучал кулаком по лбу.—Понял? Так, поди, только художники поступают... Настоящие...—съязвил он,—Так- так! Стой, Хаёрин!..—он озаренно округлил глаза.— Выходит, ты этим самым подтвердил мое вранье, что Наталья и двое детей —твои. Ну, дела!..» И он хохотнул, закашлял, замолотил кулаком по выпуклой груди: разобрало мужика. «Нет, Хаёрин! —грохотал он.—С тобой не соскучишься!» Он еще пофыркал, поколыхал плечами, но все тише, тише...*Потом как-то сразу подобрался, остро прицелился глазом. «А ответь, Хаёрин,—как ты относился к моему брату?» «В смысле?» «В смысле, ты его много знал?» «С неделю,—отвечал я, напрягшись. Ответ не устроил Петра, он все держал меня в остром прищуре. И я вынужден был продолжить.— Ну, может, чуть и побольше. Что тебе сказать? Я не утверждаю, что 87