Сибирские огни, 1982, № 9

Подумав, он отлил из своего стакана Ульяне, пояснив, что уже причас­ тился, а вы уж догоняйте. «За что пить собираешься?» —тихо спросила Ульяна. «Ни за что, а за кого,—ответил.—За брата Федора выпью, да. А вы как хотите!..» —он смотрел в сторону. Я отодвинул стул и спокойно пошел одеваться. За спиной молчание, потом меня —хвать за рукав, я дернулся, обернувшись,—Петр. Стоит, ниже меня на голову, смотрит исподлобья, но не зло смотрит. Ульяна приблизилась. Он рукой в ее сторону повел: стой. «Сядь, Хаёрин, где сйдел,—сказал он.—Это я тебя прошу, да. Что ты такой дерганый?..» «Павел!» —дотронулась до моего плеча Ульяна. Ей я подчинился. Уксус так и остался нетронутым, наливка в стаканах выдохлась, пельмени были скользкими и холодными. Хозяйка собрала со стола посуду, села в сторонке. «И Лешка не идет»,—сказала сама себе. «У нас он,—проговорил задумчиво Петр.—Я дал команду, чтоб он сидел, пока ты не придешь... Вот сейчас и сходи за ним. Да потре- пись там с Валькой —у нас Хаёриным разговор будет. Ты, Хаёрин, согласен?..» «Конечно»,—ответил я. Ульяна вздохнула, поднялась: «Долго мне там быть прикажешь?» «Тридцать девять минут»,—не дрогнул лицом Глушаков. Остались мы один на один. Он достал папиросу, чиркнул зажигал­ кой, запыхал синеватым дымком. Мне протянул пачку, я отказал''я. На Петре Ивановиче был черный свитер в обтяжку, руки до локтей обна ■ жены —атлет. «Думаешь, почему она так свободно ушла? —заговорил он.—Ска­ жешь, она послушная! Не-е-т, Хаёрин, она в другое время так бы меня выперла, бежал бы я без оглядки... Такое было. А вот сейчас она смол­ чала. Почему? —он смотрел на меня с интересом.—Ей надо, дорогой мой, чтоб у нас разговор состоялся, да!» «Это и нам с тобой надо». «Конечно,—легко согласился он.—Нам надо в первую очередь. Вокруг да около —надоело, да и ты, вижу, нервничаешь. Но ты ждешь, когда я выдохнусь, сам же ни-ни. По-моему, ты всегда, Хаёрин, тактикой выжидания берешь. Служил? —он спросил меня тем же тоном, каким и его брат Федор меня спрашивал.—Это плохо, но ничего...—заметил он точно так, как и Федор когда-то.—Видишь ли, мне сдается, что мы все на одной веревочке, а концы у тебя». «Кто это —все? Ты, Ульяна и я?» «Плюс мой Федор, Наталья, Холоньковы,—добавил Петр.—А кон­ цы у тебя, да». » «Ты очень мнителен, Глушаков». Глушаков долго, но не враждебно молчал. «Тебе чаю налить?» —спросил я. «Не надо,—он поднял на меня тяжелые глаза.—Хочешь, анекдот расскажу? Слушай. Как-то явился в деревню художник. С бородой, чин по чину, как у них водится, да. Держится хорошо, на ферме вкалывает, изучает низы. Бабы его одобряют: тяжелое им не даст поднять, все сам да сам. Ну, это ясно. Ему не век там работать, можно и выпендриваться. Дальше рассказывать?» «Как хочешь». «Ну вот, он почти не пьет. Или больная печень, или притворяется. Голову носит высоко, с чего бы, а? Оказывается, все проще репы: он жених. И я закипел». 86